– Ты говорил, что тело поделено на зоны? Что каждая зона рассказывает тебе о прорехах в мышлении, так?

– Все так. Например, болезни головы всегда будут напрямую связаны с твоей собственной рассудительностью, а так же с твоим отношением к уму других людей и их духовности. Болезни горла – с общением, болезни сердца – с чувством вины, позвоночника – с принципами, желудка и кишечника – с принуждением себя к чему-либо, а также с принуждением и обвинением других. Болезни таза – это отношения в семье, а также родственников друг к другу по родовой линии. Сюда же включаются твои взгляды на материальный мир, проблемы, связанные с деньгами и экономическими отношениями.

– А ноги?

– Ноги – это тоже отношение к материальным и экономическим проблемам. Чем ниже, тем дальше они уходят корнями в прошлое. Так же ноги отражают способность человека правильно идти по жизни, и поэтому по ним многое можно сказать.

– Хм, – я задумалась, – а как быть с болезнями, которые распространяются сразу на все тело? Например, с ожирением?

– Сегодня один твой вопрос лучше другого, молодец. Ожирение – ты удивишься – рождают две вещи: первая – жадность, и вторая – страх перед будущим.

– Жадность – это в смысле, когда человек по ночам тянет в рот лишний кусок?

– А вот и нет. Не совсем, хотя и это тоже взаимосвязано. Просто «тянет в рот лишний кусок» – это следствие, а не причина. Следствие неправильного мышления, а именно стресса. Что я имею в виду, когда говорю про жадность? Жадность – это жажда к накоплению, а также неспособность легко отдавать. Знаешь, есть такие люди, для которых привычные вещи очень важны, они формируют их зону комфорта. Например: если в шкафу скоро закончится кофе, то нужно заранее пойти и купить еще банку – а то вдруг не завтра, а сегодня вечером? Нужно так же заранее позаботиться о том, чтобы в ванной хватало в тюбике пасты, а в бутыльке шампуня. Нужно накупить и поставить в стол крупы и макарон – вдруг придется голодать или переживать тяжелые времена? Заглянул в шкаф, а там ничего нет? Нужно нахомячить как можно больше запасов – до отказа забить морозилку, заполнить шкафы и всего по два, а то и по три – на тяжелые времена, ведь их сложно пережить. Знакомо?

Я не стала отвечать, потому что мне такое, увы, было знакомо.

– Так вот, как ты думаешь, если мышление человека работает в режиме «нахомячить», как будет работать его «тело»?

– Тоже «хомячить»?

– Именно. Оно будет копить, но не будет отдавать. Всякую крошку, всякую калорию оно будет откладывать в жир, как сам человек бы постоянно откладывал что-то на «черный» день или тяжелые времена. Такому человеку тяжело жить без запасов, потому что он постоянно чего-то боится. «А что будет, если завтра я потеряю работу? Что будет, если заработок снизиться или цены поднимутся? Что будет, если я не отложу сейчас, а случится что-то экстренное, и возникнут незапланированные траты?» «А что если, а что если, а что если…» – это страх перед будущим. Иногда он проявляется явно, иногда незаметно для других, но его обладатель всегда будет пытаться что-то отложить и чем-то запастись наперед. Понаблюдай.

Мне не хотелось думать на эту тему.

Я была толстой. И я жила в голодные времена. Точно так же копила, пыталась откладывать, боялась, что завтра не будет денег, что уволят с работы, а ведь нужно заботиться о маме, о семье, нужно покупать себе вещи, ведь никто другой не купит… Я всего боялась. И перестала паниковать лишь после того, как попала сюда, в этот мир, и стала получать гораздо больше.

Вот тогда и похудела. Впервые в жизни.

Существовала ли между этими событиями связь?

Увы, да, и теперь она была очевидной.

– Ясно.

И в который раз во время лекции у меня испортилось настроение – что-то из сказанного задело за живое, всколыхнуло в памяти старые времена, покачнуло давно уже стабильно плывущую по гладкой поверхности жизни лодку. Как мы, оказывается, всегда близко к болезням, ибо так близко находимся к стрессам. Закончись у меня сейчас хорошая зарплата, и что – я вновь начну «хомячить»? Вероятно. Начну бояться будущего, жадничать, снова стану толстой…

Дерьмово.

Но важно. Важно это знать, чтобы уметь избежать, чтобы уметь с этим работать.

– Я хочу их записать, Дрейк.

– Кого – их?

– Все болезни и их причины.

– Все-все-все?

– Да. Ведь я не знаю, какие могут понадобиться в будущем.

– Снова «хомячишь»?

Он поймал меня. Я вздохнула.

– Наверное. Но это с одной стороны. А с другой, мне интересно, понимаешь? Я хочу составить целый справочник, хочу детально записать все причины и следствия, хочу…

– Ты знаешь, сколько времени у тебя уйдет на то, чтобы все описать?

– Плевать. Я найду на это время, даже если это не один год. Я законспектирую все, что ты скажешь, сделаю из этого книжку…

– И что дальше? Поделишься ей с миром? Попытаешься помочь другим?

– Да. Наверное. Попробую…

– Одна уже попробовала.

Я открыла и безмолвно закрыла рот после этой фразы – внутри меня что-то похолодело.

Кто «одна»? Другая ученица? В прошлом? Она тоже изучала эту тему, а после хотела поделиться ей с миром, и Дрейк до сих пор хранил в голове грустную тайну? Он ее любил – эту другую «кого-то»?

Тьфу, ты! Я как была дурой, так ей и осталась – мне еще ничего не сказали, а я уже все додумала. И, как всегда, не в свою пользу – иногда, честное слово, можно устать от самого себя.

А Дрейк все молчал. Сделался вдруг хмурым, тяжелым, смотрел не на меня – в сторону. Я же изнывала от волнения и беспокойства – что прозвучит следом? – но торопить не смела. И через какое-то время он заговорил:

– Она жила в твоем мире – эта женщина. Ей потребовалось много лет и пять раз побывать в коме, чтобы записать все то, о чем ты просишь, – только там ей открывались подобные знания. Многолетний труд, семь выпущенных книг – как думаешь, многие их теперь читают?

– Семь книг? В моем мире?

Я сидела за партой, напряженная, и сжимала ручку в пальцах так, что синяя спинка прогнулась. Была женщина? Которая все записала? Значит, все это можно прочитать?

– Да, в твоем. До нее были и другие – в разные времена, в разных странах, в разные века – те же ваши китайские мудрецы, – но они писали сложно, на уровне канальной системы и прямого воздействия на энергию, – она же расписала именно эмоциональные причины болезней.

– Всех?

– Почти. Охватила практически все, за исключением мелочей. Подарила миру систему – тоже хотела помочь, поделиться.

– У нее вышло?

Я волновалась все сильнее.

– Отчасти. Ее книги читают, но не многие, а все потому что это труд, Бернарда. Труд, огромная работа над собой и ошибками, тяжелый процесс осознания, а потому немногие на это решаются. Таблетки и доктора – это ведь куда проще и понятнее, так? Всегда все можно свалить на ошибку другого или вирус. Удобно.