Она мне даже нравилась.

А теперь мы входим в гигантскую прихожую, в которой можно танцевать. Здесь много металла и света, вкручено с десяток лампочек.

Давыдов выпускает из переноски кошку, и та забивается под шкаф, планируя провести там остаток жизни.

– Надо бы купить ей корм… и лоток, – задумчиво сообщает он. – Так, смотри. У меня установлено система «умный дом», давай закачаем её в твой телефон.

Почему-то я не сомневалась. Человек, который несколько лет продвигал технологии, просто не мог жить как-то иначе. Разумеется, у него и свет включается по хлопку, и телефон сообщает о температуре воды.

Двухкомнатная квартира огромна. Целый стадион. Тут можно потеряться при желании! Причем Давыдов, страдающий аскетизмом, особо её не обставлял. Минимализм в действии: в комнате только кровать со шкафом, а в кабинете стол с ноутбуком да стеллаж.

Собственно, когда мне показывают кухню, выдержанную в серых тонах, я уже понимаю, что холодильник будет пуст. Зато запасы кофе – хватит на несколько десятилетий. Баночками заставлена вся мраморная столешница, а кофемашина выглядит единственной используемой вещью в доме.

– Кофе в таких количествах вреден, – отмечаю машинально.

– Ты говоришь прямо как мой кардиолог, – ухмыляется Давыдов. – Чай будешь, зануда?

– Буду.

Я плюхаюсь за барную стойку, которая отделяет кухонную зону от обеденной. Обычного стола у Давыдова не имеется. Попросту не предусмотрен. Я бы вообще иллюстрировала его кухней манифест холостяцкой жизни. Ничего лишнего. Всё сугубо на одного человека, который предпочитает заказывать еду на дом, а не проводить вечера за готовкой.

Он долго ищет по шкафчикам тот самый чай, а я кручусь на барном стуле, потихоньку приходя в себя.

Человеческая психика – штука любопытная. Шок проходит, и ты начинаешь трезво анализировать события.

Что ж, всё не так плохо. Ноутбук спасен, Маруська цела, а в спальне я всегда хотела сделать небольшой ремонт. В следующий раз буду четче формулировать мечты.

– Я закажу доставку на дом, – сдается Давыдов, так и не отыскав чай. – Как ты относишься к итальянской кухне?

– Я не голодна.

– Это пока что, – не соглашается он. – Значит, будет пицца и ризотто. Надеюсь, у них есть какие-нибудь напитки. Так, с этим разобрались. Сделать тебе ванну?

– Ванну? – я подозрительно кошусь на Влада. – Ты умеешь делать ванну?

В моей фантазии тотчас является Давыдов, лежащий в облаке пены и поедающий клубнику со сливками. Такой весь нежный и романтичный. Одна нога его свисает с белоснежного уголка ванны. В колонках играет расслабляющая музыка, а на закрытых веках покоятся кружочки огурца.

– Маша, я умею открывать кран и проверять температуру, чтобы ты не сварилась. Я подразумеваю под «сделать ванну» именно эти манипуляции.

А-а-а. Жаль. Я-то уже нафантазировала.

Моего ответа он не очень-то и дожидается. Просто уходит, бросив одну.

Не сдержав ехидного любопытства, я открываю холодильник. Пуст как в студенческом общежитии. Даже заплесневевшего кусочка сыра нет.

М-да. Давыдов вообще питается чем-то, кроме кофе?..

– Я повесил халат с полотенцем в ванной. Если что-то будет нужно, зови, – Давыдов заглядывает на кухню, смотрит на меня как-то очень уж серьезно.

Я киваю.

Надо ли говорить, что в ванной Давыдова можно купаться вчетвером? Она огромная, круглая, с широкими бортиками и какими-то кнопочками. Вода бурлит как будто в адском котле. Я опасливо рассматриваю всё это великолепие, стягиваю вещи и кидаю их в корзину для белья.

Висящий на крючке халат пропах им насквозь. Да, он свежий, только постиранный, но запах Влада пробивается сквозь порошок и ополаскиватель. Я утыкаюсь носом в махровую ткань и с ужасом понимаю, что готова простоять так до завтрашнего утра.

Черт, я ведь хотела уволиться и окончательно завязать с Давыдовым.

А в итоге только сильнее запуталась.

***

Должна отметить: джакузи – это прекрасная тема для расслабления. Лежу, барахтаясь в теплых пузырьках, пытаюсь не уснуть. Надо бы помыться и вернуться к Владу, но сил не хватает. Рассматриваю ванну, мажу взглядом по хромированным поверхностям, по шкафчикам и пустым полочкам. Шампунь, гель для душа (это чудо, что у него он есть, многие мужчины и голову, и тело моют одним и тем же хозяйственным мылом), бритвенные принадлежности. Ничего лишнего.

– Ты как? – раздается за дверью голос Давыдова.

– Нормально, – нехотя бурчу.

– У тебя всё в порядке? – не унимается бывший муж, не знающий понятия «зона комфорта».

– Всё прекрасно. Я лежу.

– Ты почти час лежишь. У тебя скоро кожа слезет. Маш, я зайду?

– Не зайдешь. Дверь закрыта, – сообщаю со спокойствием.

Ну, хоть сюда не пробраться. Мое логово. Никого не пущу.

Ну-ну, наивная девочка. Дверь с щелчком открывается, и явившийся внутрь Давыдов с гордостью сообщает:

– Все замки подключены к системе «умного дома».

Действительно, как можно было в этом сомневаться.

– Вообще-то вламываться неприлично.

Я прячусь по подбородок в воде.

– Я беспокоился за тебя. Ты в шоковом состоянии, тебя нельзя оставлять одну надолго.

– Всё нормально. Теперь уходи, – прикрываю руками все стратегически важные места.

– Маш, вот чего я там не видел? – тоном умудренного опытом старика вопрошает Давыдов.

– Может быть, я набила себе татуировку на всю спину: «Никаких бывших мужей». Или твою фотографию от лопаток по самую поясницу.

– О, нет. Маша Сергеенко никогда бы не сделала тату, – он фыркает и достает с полки шампунь. – Людям, конечно, свойственно меняться, но не столь радикально.

Людям свойственно меняться…

А вот у Оли обратная логика, и я была склонна ей довериться. Люди не меняются. Они остаются прежними, только ещё больше закостеневшими в своих принципах.

Кому верить? Тому, кто уверен, что через семь лет можно попытаться построить всё заново (но при этом человек сообщает мне, что сожалеет о своих поступках), или тому, кто твердо убежден «Не лезь в прошлое – убьет!»?

– Расслабься, – просит он и наливает шампуня в свою открытую ладонь, вспенивает быстрым движением и склоняется ко мне. – Я без каких-либо корыстных умыслов. Ты устала, тебе плохо.

Я оказываюсь заложником ситуации. Забиться ещё глубже в угол проблематично – угол кончился. Конечно, можно выбежать из ванной, сверкая голой попой и спрятаться под тот же шкаф, что и Маруська.

Но… зачем?..

Остается только смиренно принять участь и позволить пальцам Давыдова коснуться моих волос. Он осторожен, мягок. Намыливает пряди, массирует голову, большими пальцами надавливает на ноющие виски. Его руки умелые и сильные. Не знала, что он так может.