Палец Командующего медленно вошел в нее. Мышцы протестующе сжались, препятствуя его вторжению. И тут же, у самого входа в тело стало неимоверно горячо.

— Расслабься. — Бархатистый голос будто принадлежал кому-то другому. Жесткий приказ звучал неожиданно мягко и соблазнительно.

Лера вздрогнула, невольно насаживаясь на палец Командующего сильнее. Ощущение было таким, словно ее протыкает раскаленный кол. Наверное так себя чувствовали те, кто подвергался страшной казни. Она не знала, что поразило больше: вид огромной смуглой ладони между ног или пьяный незнакомый голос мужчины.

— Ты такая узкая… — Его голос действительно изменился. Стал еще ниже, но таким томным, хриплым… Словно они были любовниками и сегодня решили попробовать что-то новое.

Лера внезапно уцепилась за эту мысль. Ей нужно было что-то такое, что позволило бы представить, что все не так плохо. Обмануть себя, что она тут по доброй воле, а не в качестве жалкой бесправной рабыни.

Но резкая растягивающая боль вырвала вскрик из груди. В нее словно врывался тот пресловутый деревянный кол, превращенный в орудие пытки — сунутый в огонь и с десятком острых сучков.

— Тебе лучше расслабиться и начать привыкать. Я не хочу видеть гримасы боли. Постарайся меня порадовать. Тебе будет намного приятнее, когда здесь, — он наконец убрал пальцы и погладил малые губки, — будет влажно.

Он наклонился. Горячее дыхание будто ткань коснулось нежной плоти. Лера задрожала, когда его рот накрыл промежность. Это было дико. Незнакомо. Непонятно. Еще никогда она не испытывала подобного. Семен ни разу не дарил ей таких ласк. Брезговал, наверное.

А вот Командующий… Он пожирал ее. Решение представить, будто между ними чувства, казалось глупейшей ошибкой, и Лера попыталась думать о чем-нибудь постороннем. О смертоносной буре снаружи, о Главе Ловцов, отправившем ее сюда, о Гостилии, обрекшем на участь рабыни.

Но рот Командующего прогнал прочь все мысли из ее глупой головы. Лера старалась глотнуть хоть немного кислорода, но воздух предательски улетал от губ.

В животе разливалось странное тепло. Она ведь не могла возбуждаться? Не могла… Только не от того, что делал незнакомый мужчина, который в любой момент мог ее убить.

Командующий словно решил довести ее до помешательства. Обхватывал губами складки и втягивал в рот, то сильно, то нежно, едва касаясь. Его язык ласково скользил сверху-вниз, смачивая лепестки горячей слюной.

В животе что-то сжалось. Лера попыталась отодвинуться, ошарашенная нахлынувшими ощущениями. Командующий как будто… занимался любовью ртом с ее промежностью. Это было похоже на поцелуй — горячий и влажный. Его губы напротив ее… губ. Кто знал, что целоваться можно вот так?

Лера вскрикнула, когда его язык вторгся в тело.

Она была в ужасе от происходящего. Наверное, это и есть возбуждение, когда все тело скручивает от дикой непонятной потребности чего-то большего. Вот только она не хотела испытывать это чувство. Она не хотела возбуждаться от ласк насильника и чудовища, которое уже несколько раз пообещало, что убьет ее.

Ей хотелось свести ноги вместе и хоть немного унять дикую тянущую боль, которая скапливалась в чувствительных складочках. Но Командующий не оставил ни малейшего шанса на спасение. Он прикрыл глаза и, тяжело дыша, гладил нижние губки языком, теребя их из стороны в сторону.

Лера из последних сил сопротивлялась удушливому жару, расползающемуся по телу. Командующий выглядел так, словно ему доставляет огромное удовольствие то, что он делает.

Каждое движение его языка превращалось в пытку. Скапливающаяся в лоне боль становилась агонией. Она пыталась не поддаваться безумному наслаждению, отравой проникающему в каждую клеточку тела.

Лера заставляла себя думать о Семене, о том, что он ни разу не делал подобного и считал такие ласки мерзкими, а женщин, желающих их — шлюхами. Тогда почему ей так хорошо сейчас? Почему она балансирует на грани боли и наслаждения, уже совершенно не разбирая, где одно, а где другое? Почему она плавится, как раскалившийся металл от движений языка того, кого должна ненавидеть, кто пообещал ее убить?

Она наверное действительно шлюха, грязная и испорченная, раз ласки незнакомца, того, у кого она в плену, вызывают внутри настоящую бурю.

Он вошел в нее языком. Лера не удержалась и выдохнула тихий стон. Его горячий шершавый язык неумолимо продвигался вперед, и Лера ощутила, как становится влажной. Внутри уже все пылало и горело, стеночки влагалища увлажнялись и начинали жадно сокращаться, стремясь удержать внутри его язык. Она еще никогда не чувствовала такую наполненность. Он туго проникал дальше, пока ртом полностью не обхватил ее промежность. Верхняя губа терлась о набухший клитор, а нижняя гладила тоненький барьер кожи между влагалищем и узкой дырочкой, которую он недавно трогал.

Глаза закатились, когда Командующий убрал язык, а затем снова медленно вошел. Лера почувствовала, как из нее вытекает горячая шелковистая влага, чтобы облегчить ему проникновение. Мышцы живота сокращались и дергались. Она и сама не поняла, что подается вперед, насаживается на его язык, когда Командующий отстранился. Словно в тумане, она бесстыдно потерлась промежностью о его губы, забыв, где находится, и кто перед ней. Клитор пульсировал, выпрашивая новую ласку, соски заострились и набухли, ноя от напряжения. Лера словно застыла на границе между адом и раем. Все ее тело превратилось в комок боли. Острее всего она ощущалась в груди и внизу живота. Сосредоточилась там пылающими кострами, пожирающими все нутро.

Командующий вдруг немного отстранился и заглянул ей в глаза:

— Ты еще лучше, чем я думал… Страстная девочка… Моя землянка… Моя вку-у-у¬сная…

Он наклонился и начал посасывать складочки, потирая губами. А затем, словно мучимый жаждой, снова прижался к узкому входу и начал собирать языком горячую влагу, всасывая ее, будто последние капли драгоценной воды.

Все тело сотрясла крупная дрожь. Лера билась в каком-то пугающем припадке, цеплялась пальцами за гладкое покрывало и пыталась свести ноги, чтобы унять болезненную пульсацию где-то в самой глубине своего тела. Она кусала губы, лишь бы не выдать еще одного стона, бедра двигались сами собой, прижимаясь к горячему и искусному рту своего мучителя.

Боже, наверное, это и есть настоящий оргазм. Когда тебя всю выворачивает наизнанку, а тело превращается в один сплошной оголенный нерв.

Во влагалище ворвались два длинных пальца, и Леру подбросило над кроватью от ощущения растягивающей наполненности. Внутренние мышцы сжались с такой силой, будто желали навечно сплавиться с его кожей и не выпускать из себя.

Лера задыхалась. Металась по покрывалу, пьяно комкала в руках и ошалело ловила пристальный взгляд Командующего.

— Давай, моя вкусная девочка… Хочу посмотреть, как ты кончаешь… Постарайся еще для меня…

Лера не сдержалась. Сдвинула ноги, насколько позволяло тело Командующего, расположившегося между ее бедер.