кисло! что за дрянь!

Плеснул я на пол: что за чудо?

Прыгнул ухват, за ним лохань,

И оба в печь. Я вижу: худо!

Гляжу: под лавкой дремлет кот;

И на него я брызнул склянкой –

Как фыркнет он! я: брысь!.. И вот

И он туда же за лоханкой.

Я ну кропить во все углы

С плеча, во что уж ни попало;

И всё: горшки, скамьи, столы,

Марш! марш! всё в печку поскакало.

Кой черт! подумал я: теперь

И мы попробуем! и духом

Всю склянку выпил; верь не верь –

Но кверху вдруг взвился я пухом.

Стремглав лечу, лечу, лечу,

Куда, не помню и не знаю;

Лишь встречным звездочкам кричу;

Правей!.. и наземь упадаю.

Гляжу: гора. На той горе

Кипят котлы; поют, играют,

Свистят и в мерзостной игре

Жида с лягушкою венчают.

Я плюнул и сказать хотел…

И вдруг бежит моя Маруся:

– Домой! кто звал тебя, пострел?

Тебя съедят! – Но я, не струся:

– Домой? да! черта с два! почем

Мне знать дорогу? – Ах, он странный!

Вот кочерга, садись верхом

И убирайся, окаянный.

– Чтоб я, я сел на кочергу,

Гусар присяжный! Ах ты, дура!

Или предался я врагу?

Иль у тебя двойная шкура?

Коня! – На, дурень, вот и конь. –

И точно: конь передо мною,

Скребет копытом, весь огонь,

Дугою шея, хвост трубою.

– Садись. – Вот сел я на коня,

Ищу уздечки, – нет уздечки.

Как взвился, как понес меня –

И очутились мы у печки.

Гляжу: всё так же; сам же я

Сижу верхом, и подо мною

Не конь – а старая скамья:

Вот что случается порою».

И стал крутить он длинный ус,

Прибавя: «Молвить без обиды,

Ты, хлопец, может быть, не трус.

Да глуп, а мы видали виды».

«Сват Иван, как пить мы станем…»*

Сват Иван, как пить мы станем,

Непременно уж помянем

Трех Матрен, Луку с Петром,

Да Пахомовну потом.

Мы живали с ними дружно,

Уж как хочешь – будь что будь

Этих надо помянуть,

Помянуть нам этих нужно.

Поминать, так поминать,

Начинать, так начинать,

Лить, так лить, разлив разливом.

Начинай-ка, сват, пора.

Трех Матрен, Луку, Петра

В первый раз помянем пивом,

А Пахомовну потом

Пирогами да вином,

Да еще ее помянем:

Сказки сказывать мы станем –

Мастерица ведь была

И откуда что брала.

А куды разумны шутки,

Приговорки, прибаутки,

Небылицы, былины

Православной старины!..

Слушать, так душе отрадно.

И не пил бы и не ел,

Всё бы слушал да сидел.

Кто придумал их так ладно?

Стариков когда-нибудь

(Жаль, теперь нам не досужно)

Надо будет помянуть –

Помянуть и этих нужно…

Слушай, сват, начну первой.

Сказка будет за тобой.

Будрыс и его сыновья*

Три у Будрыса сына, как и он, три литвина.

  Он пришел толковать с молодцами.

«Дети! седла чините, лошадей проводите,

  Да точите мечи с бердышами.

Справедлива весть эта: на три стороны света

  Три замышлены в Вильне похода.

Паз идет на поляков, а Ольгерд на прусаков,

  А на русских Кестут воевода.

Люди вы молодые, силачи удалые

  (Да хранят вас литовские боги!),

Нынче сам я не еду, вас я шлю на победу;

  Трое вас, вот и три вам дороги.

Будет всем по награде: пусть один в Новеграде

  Поживится от русских добычей.

Жены их, как в окладах, в драгоценных нарядах

  Домы полны; богат их обычай.

А другой от прусаков, от проклятых крыжаков,

  Может много достать дорогого,

Денег с целого света, сукон яркого цвета;

  Янтаря – что песку там морского.

Третий с Пазом на ляха пусть ударит без страха:

  В Польше мало богатства и блеску,

Сабель взять там не худо; но уж верно оттуда

  Привезет он мне на дом невестку.

Нет на свете царицы краше польской девицы.

  Весела – что котенок у печки –

И как роза румяна, а бела, что сметана;

  Очи светятся будто две свечки!

Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже

  И оттуда привез себе женку;

Вот и век доживаю, а всегда вспоминаю

  Про нее, как гляжу в ту сторонку».

Сыновья с ним простились и в дорогу пустились.

  Ждет, пождет их старик домовитый,

Дни за днями проводит, ни один не приходит.

  Будрыс думал: уж, видно, убиты!

Снег на землю валится, сын дорогою мчится,

  И под буркою ноша большая.

«Чем тебя наделили? что там? Ге! не рубли ли?»

  – «Нет, отец мой; полячка младая».

Снег пушистый валится; всадник с ношею мчится,

  Черной буркой ее покрывая.

«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»

  – «Нет, отец мой; полячка младая».

Снег на землю валится, третий с ношею мчится,

  Черной буркой ее прикрывает.

Старый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет,

  А гостей на три свадьбы сзывает.

Воевода*

Поздно ночью из похода

Воротился воевода.

Он слугам велит молчать;

В спальню кинулся к постеле;

Дернул полог… В самом деле!

Никого; пуста