А потом вернулся. Дома у него что-то не сложилось, а мама была беременна мной. Он ведь перед отъездом пришел к ней, в отличии от вас. И оставил адрес, нет, вру, взял мамин. И написал ей, а она ему в свою очередь ответила - про беременность. Ну, вот он и вернулся где- то через год, а может, полтора и так всю жизнь и прожил в Северодвинске. На «Звездочке» работал мастером, потом замначальника цеха, потом автослесарем.

Помер?

В прошлом году.

Ну, Царствие ему небесное. А как вы на меня-то вышли и зачем? Я Генку не видел почти сорок лет, да и ничего не знал о нем все эти годы.

Я к этому как раз перехожу. Года два назад, не очень задолго до смерти, отец оказался здесь в Москве, в командировке. И, проходя по улице, увидел вас через окно. Вы стояли у прилавка в каком-то очень богатом магазине и держали в руках огромный золотой подсвеч­ник.

Платонов покачал головой. Золотой подсвечник он встречал один раз в жизни, был тот на одну свечу, сделан во второй половине девятнадцатого века во Франции и на золото был похож не сильно. То, что видел Поздняк в окно, было на сто процентов позолоченной бронзой.

Он даже не посмел войти в магазин, - продолжал Сергей, - а вы стояли, что-то гово­рили, и к вам почтительно прислушивались две девицы и какой-то солидный господин. Он вернулся домой и все вспоминал эту картинку, а потом как-то рассказал вашу с ним исто­рию и говорит: «Тебе бы надо было оказаться его, Платонова сыном, ты даже похож на него. Даже не тебе, с тобой все в порядке, Машке надо было бы быть его внучкой.» Он ее очень любил. Потом он умер, а потом стало понятно, что Машеньке у нас делать нечего, и мы с Лизой придумали эту историю. А как вы догадались, что я - не ваш сын?

Долго рассказывать, - отмахнулся Платонов, - да и рано тебе еще об этом знать. Короче, ты нашел меня по своим ментовским каналам и пришел.

Ты оказался очень популярным человеком у моих коллег, - они оба не заметили, как опять перешли на «ты». - Некоторые тобой восхищаются, некоторые - ненавидят, но все тебя знают.

Такая популярность в известных кругах мало обрадовала Владимира Павловича. Что- то подобное он подозревал, догадывался, конечно, что не мог не засветиться, но чтобы до такой степени.

А чего меня ненавидеть-то? - пробурчал Платонов. - Я никого не убил, не ограбил, не изнасиловал.

Ты - богатый человек, значит, нечистыми делами занимаешься, а поймать тебя не могут. У нас же психология такая - держи, лови.

Это у вас там в деревне, наверное, такая психология, а здесь все давно поменялось, - проворчал Владимир Павлович. - Здесь давно уже - отними и раздели.

Он и сам не понимал, радоваться ему или горевать от только что услышанного. Играть в неведение и обманывать себя было теперь просто невозможно. Гнать «сына» в шею? Но во-первых, он обязан рассказать свою историю в обмен на услышанную. Во-вторых, мент- союзник в той ситуации, в которой сегодня оказался Платонов, был совсем нелишним. А в- третьих.

В-третьих, почему-то ему было дело до несчастной девушки Маши, которая с удоволь­ствием читает немыслимые книги, и до ее судьбы. «Надо взять пару дней на раздумье, с Настей посоветоваться, - подумал Платонов, но тут же спохватился, вспомнив, что „сын" уезжает сегодня вечером. „Как же быть?"

Ну, теперь твоя очередь, я, как ты видишь, покаялся, - услышал он голос Сергея. - Чем же тебе насолил Руслан Скосырев?

Платонов встрепенулся. Что рассказывать «сыну», а что нет? И дело не только в дове­рии или недоверии. Как рассказать про то, чего сам не понимаешь? Или не чувствуешь?

Ты знаешь, я начну издалека, - сказал Платонов. - Некоторое время назад я купил одну шкатулку.

Ты уверен, что не пишешь романы? - спросил «отца» Сергей.

Они спешили к метро, чтобы поймать там такси и отправиться в общагу за Русла­ном. Платонов шел, не слыша «сына», под впечатлением только что происшедшей встречи с Анастасией. Он закрывал дверь, когда сзади загудел лифт, послышался металлический лязг открываемой двери, и он услышал знакомые шаги. Сергей чуть раньше пошел вниз пешком, ему хотелось курить так, что он уже не мог терпеть, и Владимир Павлович остался один. Он стоял, не поворачиваясь, у своей двери и гремел ключом, делая вид, что не замечает свою «блаженство и безнадежность».

Очень глупо, - услышал он в спину, - сердиться и делать вид, что вы - бурундук надутый.

Почему он оказался «бурундуком», Бог его знает, но все равно слышать это было обидно.

Если будете и дальше дуться, - опять сказал голос за спиной, - не дам больше пирож­ков с капустой. - Последовала пауза, потом в голосе Анастасии он услышал слезы: - Ну и не надо, ну и пожалуйста.

И хлопнула дверь.

Наверное, он постарел лет на пять, когда вышел из лифта, потому что Сергей посмо­трел на него испуганно:

Что-то случилось? Платонов отмахнулся.

Как хочешь, - пожал плечами «сын». - Только я хотел тебе напомнить, что сразу с тобой поехать не могу.

Да, я помню, тебе к генералу надо, - насупился Платонов, - потом на вокзал, билеты уже на руках, наверное.

Билетов никаких нет, я их вечером хотел взять. Потом надо узнать про твоего прия­теля историка, я же обещал, - Сергей говорил с ним, как с больным ребенком. - И нечего дуться.

И оттого, что ему второй раз за последние десять минут посоветовали перестать «дуться», Платонова вдруг отпустило. Он как-то расслабился и успокоился, «включил голову», как сейчас говорят.

Ты надолго к генералу? - он жестом остановил «сына».

Разговора на пять минут, плюс чтобы бумаги подписал. А сколько в приемной про­держат, Бог знает.

Тогда я сейчас в общежитие, а ты, когда освободишься, тоже туда приезжай. Если его там нет, я тебе записку оставлю.

Сергей вынул из кармана мобильник.

Вот, выдали мне здесь на время командировки. Номер запиши. И если я не беру, значит, в кабинете у генерала уже и вот-вот освобожусь, тогда перезвони через пять минут. А парня, если найдешь, от себя не отпускай. Тебя они, похоже, трогать не собираются.

А ты там у себя никому ничего не говори, - заворчал Владимир Павлович. - Никто все равно не поверит.

Он с трудом добился от «сына» такого обещания, а единственным убедительным аргу­ментом оказалась опасность того, что введение в ситуацию незнакомых и не сильно дели­катных людей может спровоцировать непредсказуемый поворот событий.

Платонов рассказал Сергею не все, только упомянул о своих занятиях, все равно тот уже знал об этом из своих источников. Сказал, что есть шкатулка, в которую было положено нечто, по мнению владельцев, очень важное, что ключ и ларец долгие годы существовали раздельно и что, возможно, сейчас у них есть шанс встретиться.

«Сын» смотрел во все глаза, ему не верилось, что такая история возможна вообще, тем более с его участием.