Два молодых, симпатичных летчика, два Андрея.

Навроцкий Андрей Борисович, военный летчик 1-го класса, недавний командир отряда, участник боевых операций в Северной Осетии, в Чечне… Ему было всего сорок восемь. Сильный, целеустремленный, уверенный в своих действиях. Его уважали все за летный талант, за умение говорить начальникам и подчиненным правду в глаза, за строгую справедливость, даже за дотошность – он все помнил, наиболее важное записывал, как рачительный хозяин, имел при себе всякие мелочи, от иголки до сапожной щетки. Всегда начищенный, наглаженный и требовавший образцового вида от подчиненных.

Как и многие влюбленные в небо, он пришел в авиацию по велению сердца. Еще в школе зачитывался книгами о летчиках и решил – буду летать. Поступил в аэроклуб, затем поехал в Балашовское высшее военное авиационное училище летчиков, прошел четырехгодичную подготовку, сдал экзамены на «отлично» и в звании лейтенанта направлен был в транспортный полк, базировавшийся в Бутурлиновке.

Техникой пилотирования тяжелого транспортного самолета он владел в совершенстве. Но для настоящего летчика мало уметь безукоризненно выполнять пилотажные фигуры, не менее важно иметь выдержку при создании сложной ситуации, сохранять спокойствие, уметь подчинять эмоции разуму. Андрей Борисович обладал и этими качествами.

Геннадий хорошо помнил эпизод захвата бандой Шакирова автобуса с детьми в Минеральных Водах. Тогда еще старшему лейтенанту Навроцкому на самолете «Ан-24» доверили вести над автобусом патрулирование и в случае необходимости помочь сопровождавшим заложников милиционерам оружием.

Переговоры с бандитами ни к чему не привели. Автобус с детьми помчался в аэропорт. Андрей лавировал над ним, ломая голову, как помочь освободить детей. В аэропорту террористы собираются пересесть в самолет, чтобы улететь за «бугор» и уйти от ответственности. Вот тогда, прикидывал он, и можно накрыть сверху бандитов. Кажется, их трое. Все члены экипажа у Андрея стреляют, как сибиряки-охотники – попадут белке в глаз. Это он, конечно, преувеличил немного, но на своих ребят надеялся, не подведут.

Стрелять придется только тогда, когда прикажут с земли. Операцией руководит опытный человек, начальник краевого управления МВД генерал-майор Сергеев. По тому, как вел он переговоры с бандитами, можно с уверенностью сказать, что генерал знает дело…

Автобус мчится по дороге, и ни встречных, ни обгоняющих; на перекрестках тоже нет ему помех – дана зеленая улица. Бандиты накачаны наркотиками и могут пойти на любые злодеяния. Милицейские машины с мигалками несутся спереди и сзади.

Вон и аэропорт показался. Андрей увидел стоявший в отдалении на рулежной дорожке «Ту-152». Приготовили. Неужели отпустят?.. Не может быть… Что делать? Что делать? – тревожно бьется мысль в голове и не находит выхода.

– Как, тезка, сумеешь попасть? – кивая на автобус, спрашивает Навроцкий у штурмана.

Нехайчик не спешит с ответом. Такой характер – прежде чем отрезать, семь раз отмерит.

– Думаю, не разрешат нам хлеб у снайперов отнимать. Да им и сподручнее.

– Сподручнее, – иронично повторяет Навроцкий. – С боков бандиты пацанами прикроются, а сверху – в голову, как в десятку, можно.

Штурман молчит. Значит, не согласен.

Автобус подкатывает прямо к трапу самолета. Из двери выскакивают мальчишки и девчонки, изо всех сил бегут в сторону, к милицейским машинам.

Отпустили!

Но вот, придерживаемая за руку бандитом, вышла женщина. Видимо, та самая учительница, что была с ребятами. Бандит прижимается к ней, подталкивает к трапу. За ним еще двое, с офицером, который участвовал в переговорах. Понятно – заложники вместо детей. Они так открыто поднимаются по ступенькам, аж руки чешутся. Навроцкий до боли стискивает челюсти.

– Ну, блин!..

– Успокойся, командир. Никуда они не уйдут. Главное, ребят освободили.

– Все равно. Этих гадов нельзя живыми отпускать.

Он и позже, вспоминая о том случае, жалел, что снайперы дали возможность бандитам улететь.

Потом, когда вспыхнули боевые действия в Северной Осетии, экипаж капитана Навроцкого перевозил туда наших бойцов для усмирения враждующих сторон, увозил пострадавших; не раз его самолет попадал под обстрел. И лишь благодаря высокой выучке пилота возвращался на свой аэродром.

Хорошо знал Геннадий и летчика-штурмана Андрея Нехайчика.

Они, командир экипажа и летчик-штурман, были разные по внешности и по характеру. Один – среднего роста, крепкого телосложения, брюнет, энергичный, порою даже горячий; второй – высокий, худощавый, спокойный, интеллигентно-сдержанный, вовремя тушивший горячность командира. Одно в них было общее – любовь к небу, ответственность за порученное дело. Это помогало в полетах, это сдружило их на земле.

У обоих были семьи. У Навроцкого Андрея – жена Светлана и трехлетняя дочурка Настенька, у Нехайчика Андрея – жена Анна и сын Максимка, тоже трехлетний.

Летчик-штурман на семь лет младше. Но в серьезности, рассудительности командиру не уступал, летное и штурманское дело знал без подсказки. Полеты в горной местности, где ориентироваться очень сложно – горы с высоты полета кажутся похожими одна на другую, – требуют высокой выучки и большого напряжения, но не было случая, чтобы Нехайчик сбился с курса или, хуже того, потерял ориентировку. Всегда до минуты рассчитывал выход на объект и поражал цель с первого захода.

Когда банда Сабирова напала на село Первомайское, экипаж пролетал над ним и поддержал наших бойцов спецназа огнем ракет и пулеметов. А ранним утром 18 января экипаж Навроцкого обнаружил на берегу реки Терек группу боевиков. Некоторые уже на лодках плыли к берегу Чечни.

Навроцкий направил «Су-24» на лодки, а Нехайчик, поймав одну в перекрестье прицела, нажал гашетку «НУРСа». Огненный фонтан оставил от лодки и сидевших в ней бандитов только брызги.

Непонятно откуда на берегу появилась «Нива». Вовремя подоспели наши вертолетчики, хлестнули по ней очередями. Машина занялась пламенем. А невдалеке к берегу катили еще три «жигуля» и повозка, запряженная лошадью.

– Давай, командир, крути влево. Дай вертолетчикам порезвиться, – вынес приговор Нехайчик…

Здорово тогда поработали авиаторы. Мало кто остался из отряда Сабирова. Правда, главарь ушел, схитрил: послал своих головорезов на переправу, догадываясь, что там может быть засада или беглецов накроют «вертушки», а сам спрятался в лесу и выжидал, пока утихнет. И ждал момента для мести…

* * *

Четверо суток боролись врачи за жизнь героев-пилотов. В ожоговом центре делали все, чтобы облегчить невыносимые муки раненых и обгоревших – более чем на 70 процентов лишились кожи. Надежды спасти их не оставалось ни на один процент. Но офицеры не знали этого и просили врачей об одном: «Не сообщайте домой».