— Жестокий ты, Ванька, — досадно вздохнул курчавый и, сделав глоток пива, демонстративно отвернулся в сторону.

— Так ты это что, на ее, что ли, стороне, значит? — принялся возмущаться перебравший субъект. — Тебе, значит, ее жалко? А меня нет? У меня, может, сегодня тоже горе. Ее ведь хоронят, вот я и пью. И буду пить! А ты — еще друг называется! — даже поддержать меня в этом не хочешь. Нет, ты за кого?

Фомин вскочил со своего стула и принялся орать на весь бар.

Но, как и везде, быстренько нашлись люди, которые аккуратно подхватили его под белы рученьки и вывели прочь, подышать воздухом и немного проветриться. Как ни странно, друг Фомина тоже пошел за ним, явно побоявшись оставить Ивана одного — кабы куда не влип или чего не натворил. В конце концов к тому моменту, когда и я смогла покинуть насквозь прокуренное заведение, дружки уже сидели в обнимку прямо на бордюре, рядом со своими мотоциклами, и о чем-то тихо беседовали.

Когда мне удалось увидеть пьяного болтуна в лицо, я невольно в нем разочаровалась — сзади он смотрелся куда интереснее. А спереди оказалось, что Фомин жутко конопат, с густыми бровями и светлыми глазами. Губы у парня были длинными, тонкими и какими-то кривыми, отчего рот походил на неровную полоску. А уж про подбородок и вовсе говорить не приходилось: он у него просто сливался с шеей, как у старого, обрюзгшего уже деда. Обычно у молодых весьма редко увидишь, чтобы подбородок мало выступал на лице, но, как видно, и такое все же встречается.

Я отошла в сторону и, спрятавшись за круглым афишным столбом, стала размышлять, как быть дальше. Наблюдать за Фоминым больше не было никакого смысла, так как все, что мог, он уже выболтал, а завтра проспится и пойдет себе спокойненько на работу. Ну а так как мне-то все же нужно вытянуть из него всю правду, то проще всего, наверное, будет его где-нибудь отловить, пока он в невменяемом состоянии, и поговорить по душам, как я умею. Впечатления крутого парня этот байкер не производит, так что бояться мне в данном случае совершенно нечего.

Определившись с дальнейшими действиями, я стала ждать, когда ребятки расстанутся и каждый отправится в свою хибару, но не тут-то было. Расходиться в такую рань — было начало одиннадцатого вечера, — похоже, никто из них не собирался. Но и без дела сидеть мальцам, видно, тоже не хотелось, а потому они решили пока поиграть. А сие означает — погонять на своих «железных конях» наперегонки прямо по этой улице. Благо людей на ней уже почти не осталось.

Вскоре гонки и в самом деле начались. Точнее, некое их подобие, так как оба дружка больше виляли да цеплялись ногами за тротуарные оградки, нежели могли спокойно их объехать. Впрочем, кажется, такая своеобразная езда им даже нравилась, так как оба они гоготали во все горло, как ошалелые, и что-то кричали на своем жаргоне. Я не стала наслаждаться столь живописным зрелищем, а пошла в соседний магазин, чтобы вернуть старику его одежду, переоблачиться в свою и приготовиться к дальнейшей работе. Так и время быстрее пролетит, и может, как раз эти чертовы байкеры немного подустанут и решат поехать домой, а я как раз буду готова.

Неторопливо переодевшись в маленьком магазинчике, я мило побеседовала с дедулечкой, удовлетворив его старческое любопытство каким-то прямо на ходу выдуманным рассказом о пылающем любовью девичьем сердце, а потом вышла на улицу. И тут меня что-то дернуло, и я едва не упала прямо на асфальт, не сразу поняв, что произошло, тем более что после освещенного магазина на улице казалось темно, хоть глаз выколи. И только спустя пару минут я сообразила, что у меня украли сумочку. Причем не кто бы то ни было, а Фомин. Именно он, проезжая мимо меня на мотоцикле и явно устав от обычного катания, решил развлечься, а потому, оказавшись напротив меня, резко выхватил у меня сумочку и помчался прочь с радостным криком. Я буквально взъярилась от такой наглости. И, ни минуты не размышляя, со всех ног бросилась догонять этого оболтуса, веля ему сейчас же отдать мне мои вещи.

Парня же мое поведение только позабавило, и он, немного сбавив скорость, стал просто-таки издеваться надо мной, виляя по дороге на метр впереди меня. Поняв, что так мне его не догнать, я резко развернулась и рванула в подворотню, как раз туда, где была оставлена моя машина. За несколько минут домчавшись до нее, я торопливо завела свою «девяточку» и, надавив на газ, вынырнула на то же место, с которого только что исчезла. Никак не ожидавшие увидеть меня снова парни, а байкеры уже успели сгруппироваться и теперь совали нос в содержимое моей сумочки, в первые мгновения остолбенели и не знали, что делать. И лишь когда до них дошло, что я еду прямо на них, схватились за руль своих мотоциклов и рванули с места, причем в разные стороны.

Какие же они были наивные! Естественно, я погналась за тем, кто мне был важнее, — за тем, кто и стащил у меня мою сумочку, то есть за Фоминым, а уж друг его мне был, прямо сказать, по барабану. Выжимая из машины все, что только было возможно, я ни на метр не отставала от Ивана, все время держа его в поле своего зрения и поставив перед собой цель во что бы то ни стало поймать рыжего охламона и где-нибудь зажать. Конечно, мотоцикл и машина — две совершенно разные вещи, мотоциклом манипулировать куда легче, да и проехать можно там, где моей «девяточке» ни за что не проскочить, но все же меня спасало то, что я отлично знала город и все проулки с переулками.

Так что ускользнуть от меня парню все никак не удавалось.

Через полчаса гонок и, похоже, уже порядком протрезвев и поняв, что я от него так просто все равно не отстану, Фомин решил выбросить мою чертову сумку и вернуться обратно к бару. А там уж наврать приятелям с три короба, как ловко он меня обошел. Только он понятия не имел, что мне не столько была нужна сама моя сумка, хотя я ею очень дорожила, сколько беседа лично с ним. А потому сумку, брошенную мне бывшим ухажером Алены Скрябиной прямо на капот, я, конечно, достала, причем даже не вылезая из машины, хоть и рискуя сломать себе шею, но преследовать парня все же не перестала. У того сдали нервы, и он, обернувшись назад, громко закричал:

— Что тебе надо, ментура поганая? Я же отдал твою сумку!

«Ага, значит, удостоверение-то мое пареньки уже увидели, — усмехнулась про себя я, только теперь поняв, почему мое преследование парня не особо радовало, он не смеялся, не прикалывался, а действительно старался удрать. — Вот так-то вот, нечего было на рожон лезть».

Ничего не ответив своему подозреваемому, я чуть усилила давление ноги на педаль газа и тихонечко стукнула бампером машины по заду мотоцикла Фомина. Тот перепугался до смерти и тут же принялся вилять по дороге, как заяц по полю. Я же, в свою очередь, почему-то начала про себя прикалываться.

«Ну что, голуба, не нравится? А ты думаешь, тем, у кого ты сумки тягаешь, твои забавы нравятся? Ух ты, как мы завиляли, прямо как уж хвостом. Зря стараешься, от меня все равно не уйдешь! Это я тебе говорю, частный детектив Таня Иванова. Лучше сдавайся сам, меньше проблем будет. Да и бензин сэкономишь, а то прокатал небось уже полбака».

Не успела я подумать про бензин, как заметила, что мотоцикл Фомина вдруг резко заглох. Парень упорно делал попытки завести его на ходу, но у него ничего не получалось. Я победно усмехнулась и надавила на тормоза.