нам пока неизвестно. Зато доподлинно известно, что от Балкан до Баку и христиане, и иудеи подвергались гонениям – и те, кто жил в Византие, не были исключением{144}.

Глава 9. Гонения

240–304 гг. н. э.

Между тем дикие звери, собаки и хищные птицы растаскивали человеческие члены туда и сюда, – и все окрестности города усеяны были внутренностями и костями людей; так что и тем, которые прежде ненавидели нас, ничто и никогда не казалось до такой степени жестоким и ужасным. Теперь все не столько оплакивали участь тех, с которыми это случилось, сколько жаловались на оскорбление собственной своей и общей каждому природы.

Евсевий Кесарийский, «Книга о палестинских мучениках»{145}

Где-то в 273 г. н. э. некий Лукиллиан, которого православные поминают и по сей день как святого Лукиллиана, на закате жизни якобы принял христианство в городе Никомедия, где его били, заточили в тюрьму и истязали. Как утверждает автор жития, после этого его отволокли в Византий, где его, не отрекшегося от своей веры, распяли в центре города вместе с еще четверыми, которым отсекли головы. Деву, видевшую, какую страшную смерть они приняли, и позаботившуюся о казненных, также обезглавили.

Лукиллиан – реально существовавший или выдуманный – не был единственным.

В сентябре 303 г. на другом берегу Босфора, в Халкидоне, с женщиной, которая будет играть ключевую роль в становлении христианства в Византие, святой Евфимией, так жестоко расправились, что она якобы являлась людям по обе стороны от пролива. Ее смерть живо описал некий Астерий Амасийский, который, выйдя однажды прогуляться и проветриться, был поражен, увидав ряд крайне реалистичных картин, изображавших страшные муки Евфимии. Ей выдергивают зубы – «словно жемчуг», ее одинокое заточение в темнице, ее мучительная смерть в пламени печи (фрески, являвшие смерть Евфимии, обнаружили неподалеку от византийского ипподрома в 1939 г.; на краю парковки у здания суда до сих пор можно увидеть развалины церкви, чьи стены были украшены этими изображениями). Другие рассказывают, что по приказу Диоклетиана Евфимию истязали на колесе за отказ принести жертву богу Аресу, а затем ее насмерть растерзал медведь в византийском амфитеатре к удовольствию заплатившей за зрелище публики. В некоторых литературных источниках и на картинах изображено, как молодой женщине отрубают голову.

В Халкидоне в память о святой Евфимии построили церковь (где впоследствии, в 451 г., пройдет IV Вселенский собор). В VII в. возведенный в V в. дворец занимающего видное положение персидского евнуха, Антиоха, превратили в мартириум, т. е. храм в честь мученицы Евфимии. Нынешние жители города проходят мимо его развалин неподалеку от ипподрома, удостаивая руины лишь мимолетным взглядом. Чудотворные мощи Евфимии, из которых якобы время от времени сочится свежая кровь, хранятся в серебряной урне, они до сих пор стоят в церкви Святого Георгия греческого православного патриархата в стамбульском районе Фенер. Целых два тысячелетия эти мощи были культовой святыней города.

Гонения на христиан, жестокие, но нерегулярные во время правления Нерона – и гораздо менее продолжительные и систематические по сравнению с тем, в чем нас убеждают исторические источники, – были легализованы в 249–250 гг. императором Децием. Однако в 257–258 гг. император Валериан, а за ним и Диоклетиан с Галерием, возвели эти мероприятия на новый уровень. Малая Азия стала основным рассадником этой обретающей силу религиозной группы, потому-то здесь особенно остро ощущались эти хладнокровные воздействия.

Утверждают, что шанс принять меры по отношению к «праведным на земле» появился благодаря обращению к Дельфийскому оракулу. Изначально в пророчестве говорилось, что все должно случиться без кровопролития, но Максимин Даза (племянник Галерия) позаботился о том, чтобы христиан, которые больше не могли обратиться к закону и занимать официальные должности при императорском дворе или в гражданском обществе, сжигали, пытали, изгоняли и регулярно деморализовали. Представьте себе византийских христиан: их записывали на входе и выходе из ворот Северовых стен и из общественных терм, товары на рынке сбрызгивали кровью жертвенных животных, чтобы осквернить их и тем самым оскорбить чувства христиан. Тем, кто был готов преследовать христиан, предлагались налоговые послабления.

Диоклетиан и его соправители упрочили империю: Персию на некоторое время подавили, покорили Египет и Дунай, вернули Британию. А теперь Риму нужно было разобраться с этой нерешенной религиозной проблемой. Тетрархи сошлись во мнении о том, что стабильности можно добиться за счет pax deorum, заключения мира с богами, продолжая выполнять привычные ритуалы по-старому. И это – люди, облаченные в пурпур и золото, словно короли. Судя по обнаруженным в Албании жертвоприношениям, ясно, насколько в высшей степени многотрудной бывает повальная вера в одного-единственного истинного бога: «Владыкам нашим, Диоклетиану и Максимиану, непобедимым августам, богорожденным, творцам богов»{146}. Христианство представляло угрозу. Возможно, отцы церкви чрезвычайно преувеличивали масштаб издевательств, но их было достаточно, чтобы в эпоху поздней Античности гонения на христиан стали устрашающим сюжетом городских преданий.

Но, тем не менее, несмотря на усилия тех, кто правил в Византие, Великое гонение на христиан не оправдало ожиданий. Постепенно христианство стало частью картины римского мира. В 303 г. из Никомедии поступил приказ уничтожить или передать официальным властям все храмы и священные книги христиан и запретить любые религиозные сборища{147}. На местах многие предпочитали игнорировать этот приказ, но глухими ночами все же раздавались стуки в дверь, мужчины и женщины исчезали, а дома и места собраний поджигались. Берберский сочинитель Лактанций (он был христианином, а потому этот источник необъективен) описывает один такой случай: «…еще на рассвете… открыв двери… Началось разграбление, поднялись суета и смятение… И вот прибыли преторианцы [солдаты, служащие как телохранителями императора, так и своего рода тайной полицией]; построившись и наступая отовсюду с секирами и другим оружием, в течение нескольких часов они сровняли ту величественную святыню с землей»{148}.

В 303–304 гг. Диоклетиан, решив устрашить всех проявлением языческой мощи, потребовал, чтобы все жители Римской империи отправляли традиционные религиозные обряды, а он возьмет на прицел юридические права христиан. Жителей Византия, как и других римских городов в Европе, Азии и Африке, недвусмысленно предупредили: вы либо «с нами», либо «против нас»{149}. Больше всего высшие имперские круги беспокоила популярность, которую это новомодное вероисповедание приобрело в казармах. Римские солдаты – раствор, скрепляющий всю римскую мозаику. Однако все большее