Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, сейчас направо сверни. Нас машина ждёт. Эту здесь брось.
Как другая машина?! Нет!
Закусываю губу до крови, чтобы не завыть от отчаянья. Они делают всё, чтобы меня не нашли. Мужиком с деньгами в моей жизни может быть только Сергей. А что, если он не станет платить? Как меня будет искать полиция? Что будет с сестрой? Хорошо, что мамы нет в городе. Её сердце бы не выдержало.
Мысли бьются в голове, пока меня взваливают на плечо как мешок и укладывают на заднее кресло другого автомобиля. Кожаное сиденье неприятно мокнет под телом. Дорога перестаёт быть ровной, и меня начинает потряхивать. Похоже, что съехали на грунтовку.
– Поищи у девки в карманах телефон. Чтобы звонить никому не вздумала, когда очухается.
Противные пальцы с запахом табака ощупывают мои карманы дольше, чем нужно. Мужик просто лапает меня, навалившись всем телом. Сдерживаюсь, чтобы не расчихаться от вони дешёвого одеколона и пота.
– Нету у неё ничего.
– Как так нету? Сейчас никто без телефона не ходит. Ладно, сейчас уже приедем, сам посмотрю, – говорит тот, кого я про себя обозвала «таксистом».
Похоже, что именно он у них за главного.
Подпрыгнув ещё пару раз, машина останавливается. Похитители выходят, и меня снова взваливают на плечо.
– Куда её? – спрашивает Вагит.
– В гараж тащи, на второй этаж. Сейчас отзвонюсь, что на месте, и разберёмся с её несознанкой.
Меня сваливают на кровать, развязывают руки и снимают с головы мешок. Похоже, Вагит решил убедиться, что со мной всё нормально. Значит, они не отпетые отморозки. Дверь закрывается на ключ. Медленно открыв глаза, вижу стены из бетонных блоков, небольшой деревянный стол с настольной лампой, узкое окно для проветривания и узкую кровать, на которой лежу. Встать, чтобы выглянуть в окно, не успеваю, в двери поворачивается ключ. Шаги приближаются к кровати.
– Ты начерта мешок снял?
– Думал, что воздуха ей мало, хотел, чтоб сама очухалась поскорее.
В нос тычут вату с нашатырём. Вдыхаю резкий запах и открываю глаза. Тупо таращусь на двух мужчин.
– Ну вот, краля, одуплилась? – корчит рожу «таксист».
– Кто вы? Зачем я здесь?
– Э не, подруга, базарить не с нами будешь. Наша задача – охранять тебя, пока твой мужик бабло не отдаст. Иди вон, пожри, – кивает в сторону стола, на котором стоит железная миска.
– Я не хочу, – собираюсь в комок, поджимаю ноги и забиваюсь в угол между холодной стеной и кроватью.
– Ну как знаешь, – усмехается «таксист». – Другой баланды до утра не будет. Так что, не выделывайся.
– Принесите воды, пожалуйста.
– Принеси ей воды, Вагит.
– А если за меня не заплатят?
– Это не я буду решать.
«Таксист» уходит.
Время тянется как липкая розовая жвачка на ботинке. Похоже, про обещанную воду все забыли. Осторожно встаю с кровати и подхожу к окну. В нос бьёт запах хвои, значит, где-то рядом есть лес, но увидеть удаётся только длинный огород и лесопосадку. Я была права про грунтовку. Мы на какой-то даче.
Попытка напрячь мысли отзывается в голове резкой болью, и я хватаюсь за виски. Всё-таки надо попробовать отдохнуть. Пятнадцать часов в самолёте и нервные сутки высосали все силы. На всякий случай придвигаю стол к двери, чтобы незаметно никто не зашёл, прикрываю глаза и забываюсь беспокойным сном.
Просыпаюсь от того, что хочется в туалет. За окном уже стемнело настолько, что без настольной лампы в комнате ничего не видно. Придётся стучать в дверь.
– Эй! Вы меня слышите? Откройте! Я в туалет хочу! Эээй! – колочу в дверь ногой.
Слышу шаги.
– Чего орёшь, дура? Не услышит тебя здесь никто. Силы не трать.
– В туалет пустите.
– Чёрт! Ща! Жди.
Вагит открывает дверь и перегораживает мне дорогу, становясь в проёме.
– Руку давай.
Хватает меня за запястье и застёгивает на руке металлический браслет наручников. Второй застёгивает на своей.
Спускаемся на первый этаж гаража и через боковую дверь выходим сразу в огород. На улице уже совсем темно, разглядеть что-то не получится, как ни старайся. Определить своё местоположение по признакам «лес» и «дачный участок» просто невозможно. Сколько таких дачных домиков в пригороде? Правильно, до хрена.
Прошло уже много времени, а я так и не знаю, согласился ли Сергей заплатить выкуп. Или он там с головой залез в свою секретаршу, и ему не до моих проблем. От этой мысли становится совсем плохо. Часто дышу, чтобы не плюхнуться попой на грядки и не зареветь.
– Ну ты чего застыла? Давай делай дела свои.
– Расстегните наручники, пожалуйста, – подаю руку своему охраннику.
– Нет. А то дёрнешь от меня ещё. Так давай, и поживее.
Терпеть больше не получается. Сгорая от стыда и отвращения, расстёгиваю джинсы.
– Отвернитесь, пожалуйста.
Зачем я переоделась в аэропорту? В платье сейчас мне было бы не так стыдно.
Вагит отходит на два шага, отворачивается и прикуривает одной рукой сигарету. Унижение – это самое слабое название чувства, которое я сейчас испытываю. Пытаюсь расслабиться и напрячь мышцы живота одновременно, чтобы закончить побыстрее, но живот скручивает от резкой боли. От неожиданности на лбу выступает испарина, и я пытаюсь не застонать.
– Ну что ты там застыла? – мужик дёргает меня за руку, но не поворачивается. И на том спасибо. – Срёшь ещё, что ли?
Видимо, это была шутка, потому что Вагит начинает ржать. Аккуратно разгибаюсь, встаю и застёгиваю джинсы. Боль больше не повторяется, осталось только тянущее ощущение. Неужели месячные? Вовремя, ничего не скажешь.
– Встала? Ну иди тогда за мной, чего тупишь?
Явно начинаю раздражать мужчину.
– Вы уже позвонили насчёт выкупа? – решаюсь задать волнующий меня вопрос.
– Я этими вещами не заведую. Вот завтра утром приедет Марат, у него и спрашивай.
Заталкивает меня в комнату, отстёгивает браслет и захлопывает дверь. Подхожу к столу и долго смотрю на тарелку с жижей, напоминающей гречку с тушёнкой. Не ела я почти двенадцать часов, наверное, стоит хотя бы попробовать этот ужин. Наклоняюсь, беру пластиковую ложку и, стараясь не дышать, кладу кашу в рот. Делаю глоток и понимаю, что меня сейчас вырвет. Мечусь по комнате, но ничего лучше тарелки не нахожу. Меня выворачивает. Во рту горько от желудочного сока и мерзкой гречки. Передёрнув плечами, возвращаюсь к кровати и падаю, пытаясь подавить новые позывы тошноты. Это всё нервы и плохая еда, хорошо, что не успела съесть больше. Меня начинает
