– В музей я больше не пойду, – угрюмо предупредил Сандерс-младший.

– Ну и напрасно, – заметил Рокстон. – В Сент-Сане самый большой в системе музей минералов.

– Вот еще! – фыркнул сорванец. – Пусть Юджин теперь защищает вашу Джейн, милорд.

Женщины рассмеялись. Лорд сокрушенно покачал головой. А князю захотелось что-нибудь подарить рыжему разбойнику – ведь не каждому удается посадить чванливого британца в лужу, – но забота о воспитании подрастающего поколения вынуждала капитана произнести что-нибудь поучительное, и он, не придумав ничего лучшего, брякнул:

– Аборигены Меркурия могут оказаться опасными существами, а честь и отвага велят нам защищать слабых…

По глазам Майкла было заметно, что он пропустил мимо ушей вторую часть этой, несколько напыщенной, фразы, но зато хорошо запомнил первую.

Упокоившись в посадочном стапеле, «Феллиган» был немедленно подвергнут антирадиационной обработке. Пассажиры, которым не терпелось «ступить на твердую землю», с недоумением взирали на стекающие по иллюминаторам пенную жидкость, которую закованные в серебристые доспехи сотрудники космопорта нагнетали из толстых шлангов.

– Чистят наш кораблик, – пояснил Оливер, который при полном параде появился в гостиной с неизменным своим спутником-паракотом на плече. – Хватанули мы лишнего от солнышка…

– Хватанули лишнего, – немедленно подтвердил паракот и сдержанно замурлыкал, когда Даяна почесала ему горлышко.

– А это надолго, мистер Голд? – спросил рыжий сорванец, которому до смерти надоело торчать в железной коробке корабля.

– Не беспокойся, сынок, – отозвался каргомастер, – сейчас подадут чистую воду, и можно будет выходить.

Майкл перевел дух и с радостным облегчением показал паракоту язык. Животное немедленно ответило тем же. Язык у паракота оказался длинным и раздвоенным, как у змеи. Сандерс-младший с испугом отпрянул – чего-чего, а змей он побаивался.

В это время иллюминаторы окатили чистой водой, как будто на «Феллиган» пролился дождь. Пора было выходить. Левшин пригласил пассажиров и команду в шлюзовой отсек. Здесь он выдал каждому по респиратору и тщательно подогнал ремешки. Кислорода в атмосфере Меркурия хватало, но, к сожалению, хватало и других не слишком полезных газов. Поэтому прогулка под открытым небом могла стоить жизни. Крохотный респиратор достался даже паракоту. Животное отнеслось к «наморднику» на редкость безразлично. Сразу видно – опытный межпланетник.

Нацепив респиратор на себя, механик отворил внешний люк. Капитан, как и полагается, покинул корабль последним. На Меркурии он бывал нечасто, поэтому, оказавшись на взлетно-посадочном поле, озирался с не меньшим любопытством, чем пассажиры. Меркурий – маленькая планета. Даже Титан превосходит ее по размерам, а ведь он всего лишь одна из лун Сатурна. Неудивительно, что космопорт Сент-Сана занимал все видимое пространство. Решетчатые вертикали взлетно-посадочных стапелей выглядывали из-за горизонта по всей его окружности. Некоторые стапели были пусты и напоминали моллюсков, расправивших щупальца в ожидании добычи.

Как опытный межпланетник, Гагарин вполне представлял механику посадки. Корабль зависает на газовой струе, стапель раскрывает «щупальца», обхватывает ими корпус, двигателист которого немедленно гасит реактивный выхлоп. После чего «щупальца» поворачиваются, как стрела крана, и медленно опускают корабль на транспортную платформу, которая оттаскивает его в сторонку. Нельзя было не оценить находчивости меркурианцев. Никакой тебе толкотни, как в других портах, охрипших диспетчеров, требующих очистить поле от ржавого хлама, ни малейшего риска сесть на голову только что приземлившегося корабля. Принял, подержал, опустил, оттащил в сторону, принимаешь следующий. Изящно и остроумно.

Благодаря этой методичности, космопорт Сент-Сана работал как часы, ежеминутно принимая и отправляя корабли. Свист дюз и грохот рассекаемого воздуха заглушали голоса многочисленной толпы только что прибывших или уже отбывающих. И тем удивительнее оказалось расслышать негромкий голос, произнесший:

– Добро пожаловать на Меркурий, леди и джентльмены!

Сквозь толпу протиснулся низкорослый румяный толстяк с белозубой улыбкой до ушей, в сером, наглухо застегнутом мундире с алой розеткой в левой петлице.

– Будем знакомы, друзья, младший инспектор Миграционной службы планеты Меркурий Илия Барнс, – сказал толстяк. – Ваш сопровождающий, если позволите.

– Позволим, – ответил лорд Рокстон за всех. – Мы в полном вашем распоряжении, мистер Барнс. Какие будут приказания?

– Ну что вы, милорд! – смутился Барнс. – Мы не в армии… Впрочем, приказания будут такие. Для начала определим вас на постой. Осмотритесь, подумайте, что бы вам хотелось посмотреть на Меркурии, каким образом развлечься. У нас масса возможностей для туристов и…

– И никаких ограничений? – уточнил на всякий случай механик-двигателист, который всегда беспокоился не ввели ли в его отсутствие на какой-нибудь планете сухой закон. Бывали такие случаи.

– Вы неправильно понимаете задачи Миграционной службы, мистер…

– Левшин, – подсказал выпивоха.

Мы призваны не ограничивать наших гостей, мистер Левшин, а помогать им адаптироваться к условиям нашей планеты!

– Понятно, – кивнул механик. – Ну, тогда ведите!

– Прошу!

Барнс почему-то взял Левшина за локоть и повлек туда, куда устремилось большинство встречающих и прилетевших, – в широкий проем в бетонном поле, ведущий куда-то вниз. Остальным, прибывшим на «Феллигане», оставалось только поспешить следом. Подойдя к проему, они ступили на металлическую ленту эскалатора, который быстро повлек их в подземные уровни космопорта.

Если инженерное чутье еще не отказало Гагарину, он мог бы с уверенностью сказать, что космопорт Сент-Сана представляет собой цилиндрическое сооружение примерно полукилометровой высоты, на «крыше» которого расположено взлетно-посадочное поле, а во внутренних помещениях – пассажирский и грузовой терминалы и все остальное прочее. Разглядывая интерьеры уплывающих вверх этажей, капитан отметил про себя их эстетический аскетизм. Ничего яркого, кричащего. Приятные для глаз тона, приглушенное освещение, рациональная планировка.

– Как там сказано у Инстера, – вещал Барнс, словно прочитав мысли князя, – «истинная красота не чрезмерна – вот главный творческий принцип, которым руководствуются истинные художники». Наши инженеры руководствуются именно этим принципом.

Эскалатор плавно перетек в длинный тоннель, где в несколько рядов стояли вагоны монорельса – главной транспортной системы Меркурия. Барнс уверенно направился к одному из вагонов, помеченному желтой горизонтальной полосой.

– Желтая обозначает юго-восточное направление, – пояснил инспектор. – По ней мы с вами направимся в нашу столицу, которая недаром именуется городом Святого Солнца.

Над озером пронзительно и противно кричала чайка.