Пленница громко вскрикнула, ее пробила дрожь, и она забилась в его руках, как дикая степная кошка, поэтому Чангу пришлось несколько раз хорошенько ее встряхнуть за плечи, чтобы она перестала кричать и слегка успокоилась. Тем временем другой пленник подал голос. Он слабо произнес что-то на неизвестном Чангу языке, но, увидев, что Чанг ничего не понимает, перешел на другой, а потом еще и еще – и, наконец, спросил Чанга, кто он такой, на знакомом ему наречии.

Чанг обрадовался и ответил, что его зовут Аароп, и он постарается сейчас их всех освободить. Пленник на мгновение обмяк, потом нашел в себе силы и продолжил разговор:

– Откуда ты пришел? – спросил он.

– Сейчас это неважно. А важно то, что я пришел разрушить храм и убить колдунов. Ты можешь отвести меня туда, где находятся другие пленники?

Человек на полу молча кивнул головой. Девушка рядом с Чангом громко стучала зубами, ее бил непрекращающийся озноб, но ее взгляд потихоньку приобретал осмысленность, и она уже прислушивалась к их разговору.

– Тогда нам нельзя терять времени – я сейчас помогу тебя подняться, а ты показывай дорогу!

– Хорошо! Но ты ведь нас здесь не бросишь, только не бросай нас, не бросай! – голос пленника сорвался на крик, и он потянулся к Чангу, стараясь обхватить его за ноги.

Чанг и не собирался. Он наклонился и поднял мужчину с пола, потом взвалил его на плечи, и они медленно двинулись в сторону, противоположной той, откуда еще совсем недавно колдуны тащили пленников на съедение.

Идти пришлось долго – эта галерея была намного длиннее и шире той, из которой вынырнул Чанг. Но зато по сторонам здесь не было никаких дверей, так что он мог не опасаться внезапного нападения сбоку или сзади. Галерея закончилась широкой лестницей, ведущей вниз и перегороженной массивной железной дверью, запертой на широкий засов с хитрым замком. Взмах колдовского лезвия – и срезанная с петель дверь с оглушительным грохотом покатилась вниз по лестнице. Через двадцать ступеней их путь преградила другая – точно такая же, и Чанг срезал ее точно так же.

Они спустились вниз. Запах повсюду стоял просто невыносимый. Чангу, привыкшему к кристально свежему воздуху открытой степи, стало совсем нехорошо. Но он крепился, понимая, что сейчас именно от него зависит, сможет ли он остановить это чудовищное зло, готовое расползтись по всей земле. И он, скрипя зубами, волок на себе изможденного израненного пленника, одновременно умудряясь поддерживать за локоть измученную девушку, которая медленно плелась рядом с ним, еле переставляя ноги.

Наконец лестница кончилась. Перед ними был громадный подземный зал, весь уставленный клетками с живыми людьми. Некоторые из них стояли, вцепившись в прутья толстых решеток, некоторые сидели или лежали на полу. Отовсюду слышались стоны, стенания и приглушенный плач. Чанг обратил внимание, что здесь не было детей и стариков – его догадка оказалась верной – когда-то все пленники были полными сил мужчинами и женщинами. Но сейчас многие из них скорее напоминали ходячих мертвецов, чем живых людей.

Кроме клеток и одинокой длинной деревянной скамьи рядом с лестницей в зале ничего не было. Он уложил спасенных им людей на скамью, а сам бегом ринулся к ближайшим клеткам. Он обратил внимание, что даже за толстыми железными прутьями колдуны не давали людям свободы. На всех пленниках были надеты тяжелые цепи и кандалы. А некоторые из них сидели еще и в деревянных колодках и в железных ошейниках с шипами, которые не давали им возможности даже просто наклонить голову.

Все без исключения пленники выглядели изможденными – и Чанг начал сомневаться в своем первоначальном предположении, что колдуны используют пленников в качестве пищи. Никто из пастухов никогда бы не стал доводить свое стадо до такого состояния – любой кочевник знает, что барана сначала нужно хорошенько откормить, прежде чем поджарить его мясо на костре. Чанг, скорее, ожидал увидеть здесь физически здоровых откормленных людей, обреченных на заклание. А картина, представшая у него перед глазами, выглядела совсем по-другому.

Но вот смутная догадка забрежила у Чанга в голове. Сейчас он находился в постоянной связи с силами и был настроен на Истинную Пустоту, и эта связь давала ему ответы словно из ниоткуда. Эти люди, действительно, использовались в качестве пищи. Только колдуны и вызванный ими демон питались не человеческой плотью, а человеческой душой, ее болью, страхом, ужасом и отчаянием. Колдуны впитывали их, как сухой песок впитывает дождевую воду, они применяли все более и более изощренные пытки, чтобы заставить человека дойти до самой вершины страданий.

А тех, кто уже находился на грани смерти, они отводили в жертвенный зал и медленно сжигали его плоть, чтобы напоследок насладиться его непереносимой звериной болью и напитаться миазмами ужаса.

Чанг должен был во что бы то ни стало спасти всех этих отчаявшихся людей – хотя бы ради самой жизни. Он понимал, что сила колдунов каким-то образом связана с ними, и если их избавить от мучений, объединенная колдовская мощь служителей храма резко уменьшится.

Чанг непрерывно орудовал колдовским клинком, рассекая прутья, кандалы, цепи, ошейники и колодки. Вид жуткого людского страдания придавал ему сил. Он осторожно укладывал освобожденных людей на пол прямо в клетках, и они моментально впадали в беспамятство. Некоторые из них казались почти мертвыми, но некоторые, на удивление Чанга (скорее всего, они были привезены совсем недавно), выглядели еще достаточно сильными и после своего освобождения бросались вместе с Чангом к остальным, пытаясь руками и зубами разорвать ненавистные оковы.

Таких оказалось порядка десяти, и Чанг выбрал из них самого сильного и доверил ему укладывать людей, в то время как он сам будет резать клетки и железные оковы. Они трудились, не покладая рук, и конец уже был виден, но тут Чанг, настроенный на Истинную Пустоту, насторожился. Теперь Истинная Пустота была полностью на его стороне (точно так же, как и великие игвы, назначенные присматривать за людскими делами), и у Чанга возникло ощущение, что колдуны наконец прознали о его появлении, и теперь собирают всех, чтобы прочесать храм и найти вторгшихся нежданных гостей.

Он подозвал своего помощника и рассказал ему о надвигающейся опасности. Помощник – как успел узнать Чанг, его звали Яронг – немного понимал язык, на котором говорил Чанг, и переводил его указания своим соплеменникам. Все, кто сейчас еще мог стоять на ногах, были привезены сюда из одной местности и совсем недавно, и могли общаться между собой на одном языке.

Яронг побледнел, бросился в ноги Чангу и стал умолять убить их всех прямо здесь, чтобы избавить от участи снова быть пойманными. Его примеру последовали и остальные, и на Чанга обрушился целый хор из надрывных слез и мольб.

Чанг, как мог, успокоил Яронга и пообещал ему, что более никто и никогда не будет его пытать – по крайней мере, в этом храме. Чангу нужно было время, чтобы успеть подготовиться к появлению колдунов, и он совсем не хотел тратить его на утешение несчастных пленников. Он приказал им спрятаться в глубине зала, жалея, что не прихватил с собой сумку с кинжалами кочевников, а так же и кинжалы колдунов, которыми они пытались его убить. Сейчас бы они ой как пригодились освобожденным пленникам, чтобы подороже продать свою жизнь.