Саския, – последние слова он произносит с рычанием.

Он прижимается ко мне, и я чувствую напряжение в его теле. Сердце бешено колотится. Он блокирует меня, и мне становится страшно. Я должна оттолкнуть его от себя, должна что-то сказать, чтобы отстранить его.

– Ты говорил, что хочешь, чтобы я больше узнала об исчезновениях твоих рабочих и… Я хотела поискать улики. Просто хотела произвести на тебя впечатление.

Он отступает назад, обдумывая мои слова, и в этот момент я бросаюсь прочь. Не знаю, куда и как мне от него уйти, но бегу в темноте так быстро, как только могу, к двери – и врезаюсь прямо в кофейный столик.

– Чтоб тебя! – вскрикиваю я, падая к его ногам, словно мешок с картошкой.

Константин опускает свой взгляд на меня и с нескрываемым сожалением качает головой.

– Позволь мне помочь тебе, – произносит он, протягивая руку.

Я ее отталкиваю.

– Оставь меня в покое!

Аккуратно касаюсь лодыжки. Боль усиливается, захлестывает меня волнами. Меня сейчас стошнит. Как, черт возьми, я умудрилась? Под моей рукой уже растет шишка. Взглянув на нее, вздыхаю от ужаса. Моя лодыжка синевато-зеленого цвета, перед глазами все начинает расплываться.

Константин опускается рядом со мной, и я отползаю в сторону. Он пристально смотрит на меня, его глаза такие же черные, как у его брата белые.

– Я могу помочь, – ласково повторяет он. – Я танцор. В свое время мне удалось повидать множество несчастных случаев. Я вылечил травмы многих балерин.

В голове всплывает воспоминание о репетиции, на которой я увидела его впервые. То, как вздрагивали его плечи и выгибалась спина, а лицо было каменным. Так много красоты в одном холодном, как камень, психе. Он осторожно касается моей лодыжки, и я вскрикиваю от боли.

– Мне не нужна твоя помощь, – огрызаюсь я. Да кем он себя возомнил? Вломился в мою квартиру, испугал, а теперь угрожает? Через что мне только не пришлось пройти ради этого дела. Я должна чувствовать безопасность хотя бы в своей квартире.

Доносится шум воды, и понимаю, что кран в ванне все еще открыт, и она вот-вот переполнится. Не хватало мне еще эту идиотскую квартиру затопить. Пытаюсь встать, но как только наступаю на ногу, боль пронзает меня, и я падаю.

Константин ловит меня, сидя на коленях, и притягивает к себе, плотнее закутывая в халат. Касаясь воротника, Константин поглаживает большим пальцем мою шею.

– Мне жаль, что я напугал тебя, – произносит он. Звона нет. Он говорит правду. – Спасибо, что пыталась помочь, придя на стройплощадку. Ты что-нибудь узнала?

Я тяжело дышу, пытаясь сконцентрироваться на его словах, а не на боли, пронзающей мою ногу.

– Ничего, кроме того, что вашим сотрудникам нравится на вас работать. Говорят – вы о них и правда хорошо заботитесь.

В одно мгновение он выключает воду в ванной и снова присаживается рядом со мной.

– Я забочусь о тех, кто мне важен. – Он нежно зажимает мой подбородок между большим и указательным пальцами и приподнимает его так, что мой взгляд вновь встречается с его темными глазами, другая его рука лежит на моей пульсирующей лодыжке. – Позволь мне позаботиться о тебе, Саския.

– А что, владельцы стрип-клубов проходят обучение по оказанию первой помощи? Сертификат у тебя есть?

Легкая улыбка касается его губ, и он слегка приоткрывает рот. Сначала, мне кажется, что Константин собирается что-то сказать, но после до меня доходит: он освобождает место для увеличивающихся клыков. Мое сердце взволнованно трепещет. Никогда раньше не видела вампирские зубы так близко. Я в полном изумлении. В фильмах ужасов все иначе, там они выскакивают, словно острые кинжалы. Клыки Константина всего на сантиметр длиннее обычных и такие же широкие. Разница лишь в том, что они острые. Острые и вполне толстые. Ими можно впиться в плоть и оставить две зияющие дыры, достаточно большие, чтобы питаться кровью.

Мое дыхание учащается. Константин знает, что я Ведьма. Он не собирается меня кусать, так какого черта делает?

Отпустив мой подбородок, он вонзает зубы в собственное запястье и яростно разрывает его. Затем протягивает мне окровавленную руку.

– Пей. – Он проводит пальцем по моим губам, кровь капает с его руки на белый халат. Криво улыбнувшись, Константин добавляет:

– Это тебя исцелит.

Я нерешительно следую его приказу, и, приоткрывая губы, позволяю ему поднести запястье к моему рту. Никогда раньше не пробовала Вампирскую кровь. И, несмотря на то, что в «Хронике» полно историй о Вампирах, которые обманом заставляют людей пить кровь, а затем обращают без их согласия, притворяться, что мне не любопытно, я не собираюсь. Немного поразмыслив, я хочу отстраниться, но из-за боли в лодыжке все мое тело вздрагивает и, как только его кровь касается моих губ, понимаю, что обратного пути нет.

Держа запястье обеими руками, я провожу языком по его ране. Не уверена, чей это стон – мой или его.

Боже! Кровь Вампира не похожа на человеческую или Ведьмовскую. В ней нет железного привкуса. Наоборот, кровь Константина сладкая и терпкая, как спелая вишня. Я жадно ее глотаю. Знаю, что веду себя непристойно, но, к моему удивлению, мне сложно остановиться.

– Полегче, милая. Этого более чем достаточно, – ласково шепчет он.

Нет. Мне нужно больше, еще немного.

Убирая от меня руку, Константин смеется, а я вытираю губы тыльной стороной ладони. Впервые слышу его смех.

Я на взводе, каждая клеточка моего тела чувствует себя живой. Мало того, что лодыжка больше не болит, так еще и ощущение, будто я отдыхала неделю на Мальдивах, а затем вкусила аромат лучших колумбийских блюд. Кости размягчились, голова плывет, и боль там, где ее быть не должно. На мне лишь халат, и я возбуждена.

По взгляду Константина ясно, что он прекрасно знает, как Вампирская кровь действует на Ведьму.

– Капля крови на многое способна, – подмигивает он, тем самым посылая электрический разряд прямо между моих ног. – Теперь лучше?

Мы слишком близко друг к другу. Когда Константин говорит, его дыхание сдувает с моего лба пряди волос. Никогда не замечала, какие у него пухлые губы и какой острый подбородок. Хоть глаза Константина и похожи на две чернильные кляксы, я все же вижу, как расширяются его зрачки, жадно впиваясь в меня.

Его клыки втягиваются назад, и он поправляет галстук. Я хочу, чтобы он ушел. Хочу принять ванну. Хотя, все еще чувствую, как его кровь течет по моим венам, словно горячая вода, пробивающаяся сквозь глыбу льда. Все тело горит, и единственное, о чем я могу думать, – о прикосновении его кожи к