— Да не нужны мне другие разы! Нужна ты!

Мама прижимает ладони ко рту, чтобы спрятать улыбку, и Игорь ее обнимает. Кто-то из кришнаитов всхлипывает и слезы утирает, а я возмущена. Почему никто не скажет Виктору, что он наглое мурло? Да что мне до его признаний сейчас, когда я эти две недели была в пограничном состоянии? Я даже плакать не могла, настолько мне было муторно и плохо.

— Кира, мне эти две недели дались очень тяжело, — Виктор опять наступает тихим хищником, — и я не показывался по одной лишь причине.

— По какой? — капризно веду плечиком.

— У хирурга я был, — Виктор едва заметно кривится. — Понимаешь?

— Нет… — пячусь.

— Он больше не кастрат, — заявляет мама.

— И мне было противопоказано видеть одну милую и невероятно сексуальную малышку, — Виктор хищно улыбается. — И даже слышать ее голос. И думать.

— Это ничего не меняет, — неуверенно говорю я.

— Кира, милая моя…

Я отступаю, Виктор шагает за мной, а за ним толпой семенят кришнаиты. Мама жмется к Игорю и уже не скрывает улыбок и слез умиления. Как она быстро поменяла свое отношение к Виктору. Весь день на него бурчала, а сейчас и не думает его обложить матами и ругательствами.

— Я так тосковал по твоим губам…

Щеки вспыхивают горячим румянцем.

— И мне было чертовски больно, Кира, — шумно выдыхает Виктор. — Я вечерами сидел с пакетами льда.

— Так вот зачем тебе было столько льда, — охает Игорь. — А я еще думал, чего ты так ходишь в раскорячку.

— Готов на любые жертвы ради любви, — Виктор ласково улыбается. — Ради тебя.

У меня по щеке бежит слеза, а ноги так и рвутся бросить меня в раскрытые объятия, но я не верю в тихие слова. Вдруг это опять жестокие манипуляции, чтобы склонить к близости на ортопедическом матрасе? Мужчины очень коварны в своем желании подчинить строптивых жертв.

— Так! — вперед выходит сердитый Брахман и сводит седые брови вместе, — готов ли ты засвидетельствовать свою любовь и заключить брак перед ликом Великого Отца Кришны?

Глава 27. Любовь и Кришна

— Готов? — грозно повторяет Брахман.

Его паства в тревожном ожидании замолкает. Мама распахивает глаза, а Игорь сжимает кулаки. Если Виктор ответит неправильно, то ему сломают нос.

— Готов, — глаза Виктора вспыхивают решительностью.

— Что? — сипло отзываюсь я. — Нет… ты не готов…

— Господи! — взвизгивает мама. — Двойная свадьба!

— Что? — опять повторяю я, и кришнаиты синхронно делают шаг ко мне. — Так, подождите…

Обступают меня, и десятки рук тащат к двери подвала. Меня оглушает радостный смех, восхваления Великому Отцу, который благословит сегодня еще одну влюбленную пару.

— А у меня спросить, готова ли я…

— Да по твоим глазам, доченька, все видно, — воркует мама. — Господи, а я так переживала, что ты останешься одна в пустой квартире…

Не успеваю опомниться, как на меня накидываю красную тряпку, торопливо оборачивают в нее. Брахман требует Виктора снять пиджак, и на него натягивают белую рубаху. Мажут нас красными пальцами по переносицам и усаживают возле тазика с углями на подушки.

— Но…

— Лучше тебе не расстраивать этих ребят, — шепчет Виктор, коснувшись моей ладони мизинцем. — Портить веселье кришнаитам чревато.

— Что ты творишь? — поворачиваю к нему лицо и порываюсь встать, а Брахман зачитывающий мантры позади нас давит мне на плечи.

— Я осознал перед тобой всю ответственность, и не хочу потерять это светлое чувство, которое испытал, заключив тебя в объятия.

Глаза щиплет и не от дыма. Виктор улыбается, и сердце мое предательски тает. Я хочу его убедить, что он меня не любит, потому что за такой короткий срок для него нереально проникнуться ко мне светлыми чувствами, а затем смотрю на счастливого Игоря и… А вдруг любит?

Виктор поддается ко мне, нежно и трепетно целует, обхватив ладонями лицо, и получает от Брахмана метелкой по макушке:

— Не положено… Харе Кришна…

— Все положено, — говорит кто-то из гостей и мечтательно вздыхает.

— Я люблю тебя и прошу… доверься мне, — слабо и с надеждой улыбается, — и поверь, если я вздумаю тебя обидеть, то Игорь, который теперь твой отчим, руки переломает, а он дядька серьезный и сдерживает обещания.

Кошу взгляд на Игоря, к которому жмется мама, и тот широко мне улыбается. По-отечески ласково и с обещанием, что защитит меня. И надо дать шанс его капризному боссу, которого светом одарил Великий Отец Кришна. И мне уже не так страшно.

— Если бы я увидел в твоих глазах ненависть, то я бы ушел, — Виктор сжимает мою ладонь. — Кира, посмотри на меня.

И я смотрю. Открыто и честно, чтобы зеленые и колдовские глаза увидели, как я обижена и понимаю, что Виктор испуган. Нет в нем привычного самодовольства и надменности. Он хочет сбежать, но если уйдет, то сожалеть о своем решении будет если не до конца жизни, то очень долго. И бедные те девицы, которые встретят его на пути, потому что Виктор ужесточится еще больше, чем прежде.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Опять получает метелкой по голове:

— Тут вопросы задаю я.

— Так задайте вы их уже, — Виктор поднимает возмущенный взгляд. — Сколько можно круги наворачивать?

Брахман лупит Виктора по щекам метелкой и делает еще один круг. Встает перед нами и задает вопрос, согласны ли мы перед ликом Кришны связать себя священными узами брака.

— Согласен, — с угрозой отвечает Виктор и косит глаза