Райан опешил, явно не ожидая удара с этой стороны. Я лукавила. За то время, что он валялся, умирая, я успела насмотреться на тренированное тело, в котором не было ровным счетом ничего лишнего. Но пусть поволнуется. Не все мне переживать за внешний вид.

Я вышла из апартаментов, рассчитывая если не найти Сиси и заставить ее разогреть остатки ужина, то хотя бы самой сообразить пару бутербродов. От голода уже подташнивало. Апатия и обида прошли, короткий зрительный контакт с Гербертом подарил прилив сил. И этот прилив потребовал энергии.

Если семья знает, где я, покинуть поместье не составит труда. Мэнфорд не настолько свихнулся, чтобы причинить вред Стелле, а я уже не тайная пленница. Это была почти свобода.

Ограниченная лишь моим желанием разобраться во всем. Стелла была в опасности, артефакт, по слухам, обладал огромной силой. Уйти сейчас значило навсегда закрыть себе путь к тайнам поместья Хефнеров и к загадке кольца Майла.

И я осталась. Приняв игру и сделав вид, будто все еще пленница в этом старом, насквозь прогнившем особняке.

Дом уже затих. Еще не спал, но малочисленные обитатели поместья разбрелись по своим комнатам. Не было слышно ни разговоров, ни смеха. Мне казалось, я осталась совсем одна.

Слабый свет от ламп совсем не помогал. Я плохо знала дом, шла медленно, боясь пропустить лестницу.

У всех сестер Кордеро была одна, несомненно, неоднозначная черта, которую наш отец всеми силами пытался искоренить. Любопытство.

Кортни была сдержанно любопытной. Она не скрывалась, не подсматривала, а прямо спрашивала обо всем, что ее интересовало. Ким была наивно любопытной. И эта наивность умиляла окружающих настолько, что младшая сестричка действительно знала все наши секреты. И позже ими воспользовалась.

Я же предпочитала подсмотреть и промолчать, что подсмотрела, ибо искренне считала: чем меньше людей знают об уровне моей осведомленности, тем проще мне жить. И им, кстати, тоже.

Поэтому, проходя мимо открытой двери кабинета Мэнфорда, я не сдержалась и заглянула внутрь. Лампы не горели, редкие свечи еще дымились, словно хозяин совсем недавно вышел. Стол был завален бумагами и чертежами: Мэнфорд тоже изучал Майла Кордеро. Почему для него так важно было найти тот артефакт? Что же с его вторым ребенком, что он почти отправил на смерть первого?

Ведомая каким-то шестым чувством, я перебирала плотные старые листы, пока не вздрогнула, различив до боли знакомый почерк, так напоминающий мой. Буквы были наклонены в другую стороны, благодаря чему смотрелись крупными, кругловатыми.

Так писал папа, и только я переняла его манеру. Это было его письмо, и явно не для Мэнфорда. Получателем значился некто Дж. С. Ренсом.

– Дорогой друг Дженсен, – в полной тишине шепотом прочитала я, – выражаю благодарность за неоценимые материалы из архива. Вынужден признать, что ты оказался прав и ключ к разгадке Майла лежит в девочке. Когда-то я говорил, что в это дело не стоит втягивать детей, но только сейчас я понял, как ошибался. И как тяжело мне будет использовать ее дар, но… ты знаешь нашу цель и знаешь, что мы все чем-то жертвовали ради нее. Похоже, настало и мое время. Мне нужно место и время, где мы могли бы встретиться и все обсудить. Я пришлю за тобой экипаж к восьми часам, постарайся не задерживать кучера и меня. И захвати карту, Дженсен. Без нее мы слепы.

Подписи не было, только штамп – витиеватая «К». Отстраненно я подумала, что «К», подкидывавшая мне записки, тоже подписывала письма одной буквой. Почерк, правда, был совершенно другой, уж отцовский-то я выучила назубок. И мертвые не пишут писем, на то они и мертвые.

Я просмотрела все остальные письма на столе, но ни имена, ни предметы разговора из них были не знакомы. Лишь на самом дне, под кипой чертежей, я нашла старый листок. Буквы на нем наполовину пропали, расплывшись под неуклюжим пятном воды, что кто-то неосторожно вылил на пергамент. Но часть сохранилась.

Его также писал отец, но теперь речь шла о Райане.

«…еще одна моя ошибка. Следовало лучше проверить этого парня, нельзя было надеяться на благоразумие Герберта, он слишком молод, чтобы быть начеку. Мэнфорд в курсе поиска, полагаю. Ты знаешь, что делать, Дженсен, я не хочу, чтобы сведения, полученные Райаном Хефнером, попали к его отцу. Особенно теперь, когда мы решили использовать девочку. Доложи мне о результатах не позже, чем через трое суток.

Райан Хефнер должен быть мертв».

Но он не был. Почему? Я не сомневалась, что отцу ничего не стоило выследить Райана и убить.

Разве что Мэнфорд предполагал такой вариант событий. Значит, Райан не просто так изображал из себя простого парня, жаждущего служить у отца. Он что-то выяснял, и это было связано с Майлом Кордеро. А теперь, когда отец мертв, Мэнфорд взялся за меня.

Девочка, о которой говорилось в письме, похоже, Стелла. Даты совпадают с ее рождением, но нет информации, что отец ее для чего-то использовал. Не успел, Ким убила его раньше? Со стороны смерть отца выглядела как болезнь, он вполне мог быть уверен, что поправится и продолжит поиски.

Как же все сложно. Я потерла виски, чувствуя, что новая информация совсем не усваивается.

Папа считал Стеллу ключом к поиску артефакта Кордеро. Мэнфорд видел это его письмо. Стелла у Мэнфорда. Ей грозит опасность? Или все же я что-то не так поняла…

Я вздрогнула, услышав тихие шаги, и быстро юркнула под стол. Но никто в комнату не входил. И в целом вокруг царило такое безмолвие, что я решилась выглянуть и осмотреться.

Никого.

Надо было идти за едой и возвращаться в комнату. Дом мне не нравился еще больше, чем наш фамильный.

Где-то у лестницы тикали настенные часы. Я направилась к ступенькам и почти начала спускаться, как снова услышала шорох, теперь в противоположном конце коридора.

Резко обернулась. И готова была поклясться, что заметила, как на фоне темно-коричневой стены мелькнуло что-то светлое! Сердце замерло и пропустило несколько ударов, дыхание перехватило.

Спокойно, Кайла, призраков не существует. Это детские страшилки о тайной магии мертвых. Вот она, магия, простая и доступная: свет, графины, греющие воду для чая, шкафы, сохраняющие холод, котлы, где долго томится мясо, экипажи без лошадей, поезда. Нет ходу мертвым. А сказки о призраках в старых поместьях – всего лишь сказки.

Сказки не могут пугать. Но почему тогда дрожат руки?

В детстве была своеобразная игра. Надо было зайти в темную комнату и стоять, пока не станет нестерпимо страшно. Но, даже одолеваемая дикой паникой, я выходила из комнаты спокойно, доказывая Хейвен и Кортни, что ничуть не боюсь скрывающихся во тьме чудовищ.

Сейчас рядом не было ни сестры, ни подруги.

Сестра управляет наследством, возможно, ищет меня. Подруги и вовсе нет в живых. И даже попытка убедить себя, что это лишь игра, не сработала.

Я медленно продвигалась вперед, затаив дыхание. Ждала, что снова что-то увижу и…