…увидела.

Если бы какой-нибудь эксцентричный художник вздумал перенести на холст движение, оно бы выглядело так. На фоне темных стен мелькнула белая ткань, прозрачная, призрачная. Мелькнула и исчезла, растворилась в мрачной атмосфере поместья.

Я двинулась вперед, а с середины коридора сорвалась на бег. Очень важно было не упустить это странное движение, понять, кто это был. Но за углом был лишь коридор с узкой деревянной лестницей, ведущей в темноту. Глаза долго привыкали к этому абсолютному мраку, но я, ведомая интуицией, двинулась вперед.

Лестница кончалась дверью, чуть приоткрытой. Из нее лился слабый лунный свет. Сердце так бешено колотилось, что в полной тишине я слышала его удары. В горле пересохло от напряжения. Я продвигалась шаг за шагом, чувствуя, что за дверью скрыто что-то важное.

Резко, так, что я вскрикнула и отскочила, из-за двери показалась неестественно бледная женская рука. Провела длинными, остро заточенными ногтями по лакированному шпону, оставив едва заметные царапины, и пропала. Тишину взорвал женский истеричный смех, а потом дверь с грохотом захлопнулась.

С меня спало оцепенение. Я подергала ручку, но дверь была надежно заперта. Что это было?

Призрак? Призраков не существует, а еще они не оставляют на дверях царапин. Так что скрывает Мэнфорд в своем поместье… или кого?

Я коснулась бороздок, оставленных когтями неизвестного призрака. Осязаемые, вполне ощутимые, хоть и не слишком глубокие. Нет, в призраков я не верила. А вот в иллюзии… я уже видела одну, у библиотеки. Именно странная призрачная процессия заставила меня спрятаться внутри, где я встретила Райана и увидела книгу Майла Кордеро. Неужели снова?

– Кайла!

От неожиданности я подскочила, вскрикнув. Райан крепко схватил меня за локоть и настойчиво потащил прочь. Но я сейчас была сильнее ослабевшего после болезни мужчины.

– Ты собиралась сходить за едой. Что ты тут делаешь? – с легкой злостью в голосе спросил он.

– Я видела кого-то у этой двери. Что там?

– Чердак, – последовал краткий ответ.

– А почему заперт?

– Потому что дом старый, пол прогнил, а прислуга любит копаться в старых сундуках.

– Я тебе не верю.

Райан раздраженно выдохнул.

– Хорошо. Я тебе покажу. Но не отходи от меня ни на шаг. Год назад горничная стащила ключ и сломала спину, когда доски под ней сломались. Ты нам нужна пока еще живой.

Он повернулся к стене, где за невзрачной картиной, изображающей юную пастушку, висел на крючке ключ. Движения давались Райану с трудом, но все же нельзя было не заметить, насколько легче ему стало ходить и в целом держаться. Я была собой очень горда.

Я затаила дыхание, когда замок со скрипом вошел в скважину и дверь открылась. Это действительно был чердак, заваленный разнообразным хламом. Старыми коврами, картинами, свертками. Он весь был заставлен гигантскими сундуками. Особой пыли не было, но в целом воздух был спертый. Вряд ли здесь кто-то бывал в последние месяцы.

Райан потрогал ногой пол, выглядевший шатким.

– Нет, – решил он, – не надо. Убедилась? Здесь ничего и никого нет. Вон там кое-как заделанные доски – там упала горничная. Это просто старая комната. Иногда здесь что-то падает и пугает гостей. Но вообще, поместье давно пора ремонтировать. Я говорю отцу, но он так вцепился в память о своем детстве, что не дает даже перестелить полы.

Говоря это, Райан оттеснял меня обратно на лестницу и запирал дверь. А я только диву давалась: за эти несколько минут Райан сказал мне больше, чем за недели нашей совместной жизни. Словно отвлекал от чего-то…

Так, надо думать логически. Я точно видела что-то белое, видела руку и открытую дверь. Но Райан поймал меня уже у запертой двери и тут же ее открыл – на чердаке никого не было. Значит, снова иллюзия. Интересно, кто виновник и с какой целью мне их показывают.

– Кайла! – помахал перед моим носом рукой мужчина. – Ты меня слушаешь?

– Что, прости?

– Я говорю, идем уже и что-нибудь съедим. Иначе утром я проснусь совершенно невменяемым.

– Как будто обычно ты просыпаешься другим, – пробурчала я.

Но все же спустилась следом за Райаном на кухню. Он притворил двери, чтобы не потревожить отца и прислугу, и с удивительной резвостью для раненого и почти умирающего больного принялся сооружать огромные бутерброды. В другое время я бы всенепременно возмутилась таким наплевательским отношением к фигуре и здоровью. Но сейчас возможность расспросить Райана о некоторых интересных нюансах перекрывала возможный вред от такой еды.

Ну, и еще бутерброд был жутко вкусный, а я страшно хотела есть.

– Скажи мне кое-что, – когда первый голод был утолен, попросила я, – почему ты притворялся простым парнем, жаждущим работать на отца?

– Ты мне не поверишь, – хмыкнул Райан.

– Я попробую.

– Ну, я был не слишком прилежным сыном. Сбегал с занятий, перечил отцу, попадал к стражникам за мелкое хулиганство. Папа лишил меня денег и велел работать. Разнорабочим я не хотел, мозги были – пошел к твоему отцу.

– И обокрал его.

– Ну, я уже сказал, закон – не мой конек.

– Поэтому ты работаешь детективом.

Лгал. Почему? Почему не сказать, что это было заданием Мэнфорда?

– Несколько недель назад, – вдруг вспомнила я заметку, так напугавшую нас со Стеллой, – ты расследовал убийство двух владелиц апартаментов. Мать и дочь сдавали комнаты состоятельным людям, неподалеку от Рейвенвуда. Их убили ментальные маги, а детективом значился Р. Дж. Хефнер.

Райан улыбнулся так, словно ждал от меня этой догадки.

– И что? Да, я помню. Ужасно жестокое убийство.

– А то, что оно абсолютно идентично преступлению, совершенному в Хейзенвилле. Когда на семью Стеллы Белами напали неизвестные. В живых осталась лишь она, ее отец пострадал, оставшись парализованным. Нападения ментальных магов редки. Я не верю, что тебе не передали информацию. Как и в то, что ты не знал о Веронике Лавреско, которая обладает столь редким и необычным даром. Ты ведь все еще на ней женат.

Райан молчал, наверное, с минуту, рассматривая меня так, словно видел впервые в жизни. Его губ коснулась улыбка.

– Ты совершенно очаровательна, когда ревнуешь к Веронике. Она тоже дико к тебе ревновала. Даже когда не знала твоего имени. Чувствовала.

– Я говорю не о ревности, Райан. А о том, что твоя жена – убийца. Преследующая ребенка, за которого я ответственна. Не хочешь мне рассказать что-нибудь о ней?

Он явно колебался. Я была убедительна, и я имела право знать, за что с моим ребенком так обошлись. Но, с другой стороны, Мэнфорд явно был против моей осведомленности. Не знаю, что происходило в голове у Райана, но он все же решился.