VI был поражен огромным количеством вшей в бинтах и на одежде раненых. По его словам, все это буквально кишело паразитами. Командир 2-й эскадрильи KGzbVl72 гауптман Вернер Мюллер видел солдат, буквально навалившихся в кучу друг на друга в домах, с тем чтобы спасти себя от обмораживания. По его словам, это было худшее, что ему когда-либо приходилось видеть в жизни. Загрузка в самолеты нередко проходила под наблюдением сотрудника с пистолетом в руке. Тем не менее в начале каждого взлета многие солдаты все равно пытались цепляться за едущий по полосе самолет[56].

Тем временем ситуация для немцев складывалась все хуже и хуже. Еще 16 декабря на Среднем Дону советские войска намного превосходящими силами атаковали позиции 8-й итальянской армии. Через два дня оборона здесь начала быстро разваливаться, и сотни танков Т-34 устремились на юг. Вскоре они приблизились к аэродрому Миллерово, вынудив спешно эвакуироваться оттуда бомбардировочную эскадру KG27 «Бёльке».

На следующий день в 10.55 штурман Кард Лихер 2.(F)/Ob.d.L. в очередной раз вылетел на Ju-88D-1 на север от «Таци», как немцы называли сокращенно Тацинскую, дабы установить местонахождение советских танков. Часть 2-й эскадрильи группы Ровеля, занимавшейся стратегической разведкой, базировалась здесь с октября. В середине декабря ее экипажи получили задание ежедневно следить за двигавшимися с севера советскими танками.

Из-за плотной облачности полет проходил фактически на бреющем – 300 метров от земли. Всего в 40–50 километрах от аэродрома Лихер заметил какие-то движущиеся транспортные средства, следующие в южном направлении. Сделав круг над колонной, летчики поняли, что этими «средствами» были танки Т-34! Бортрадист тотчас сообщил об увиденном в штаб, а Лихер снял колонну карманным фотоаппаратом. Тем временем второй «Юнкере» из 2.(F)/Ob.d.L. обнаружил другое подразделение советских танков на линии Тацинская – Морозовская.

Однако командование 4-го воздушного флота продолжало испытывать судьбу и затягивало эвакуацию аэродрома. Это делалось по прямому указанию Гитлера, который приказал начинать эвакуацию авиабазы только в случае угрозы ее непосредственного захвата. В это время танки генерала Гота рвались к котлу с юго-запада и находились всего в 40 километрах от него. В этих условиях бесперебойное снабжение Сталинграда имело важное значение. Десятки груженых Ju-52 продолжали каждый час взлетать в морозную мглу.

В 07.00 23 декабря в ходе очередного вылета Ju-88D -1 унтер-офицер Рудольф Киеш из 2.(F)/Ob.d.L. обнаружил советские танки уже в 5–6 километрах от аэродрома! Первые снаряды уже рвались на окраине Тацинской. Только после этого все четыре экипажа получили приказ перебазироваться к остальной части своего подразделения в Ростов-на-Дону. «Невозможно даже описать творившийся там хаос, – вспоминал Макс Лагода. – Снег, минус 35 градусов мороза и кольца сгоревших самолетов вокруг площади». Незадолго до взлета он наблюдал катастрофу транспортника, угодившего в воронку от снаряда. Но летчикам группы Ровеля повезло, все машины сумели благополучно взлететь и через два часа приземлились на новой авиабазе[57].

Неуклюжим «Тетушкам Ю» повезло меньше. Как только поступил приказ о срочной эвакуации, при видимости менее 600 метров, одновременно десятки самолетов взревели моторами и в неописуемой путанице и хаосе, среди разрывов снарядов, начали выруливать на старт. «Юнкерсы» кинулись ко взлетным полосам со всех уголков огромного аэродрома одновременно, обгоняя и подрезая друг друга. Несколько машин разбились или столкнулись, так и не сумев подняться в воздух. Тем временем наземный персонал в такой же спешке грузился на автомашины и удирал в юго-западном направлении.

В результате из ста семидесяти базировавшихся в тот момент в Тацинской Ju-52/Зт удалось взлететь ста двадцати четырем. 46 самолетов были потеряны на земле. Некоторые машины, уже находившиеся в воздухе, получили приказ лететь в Морозовскую. Тяжело пришлось и базировавшейся здесь авиагруппе KGrzbV22. В результате несвоевременной эвакуации и последующей атаки советских танков она потеряла на аэродроме сразу двенадцать своих Ju-86. KGrzbV21 повезло больше. Основная масса ее «Юнкерсов» успела удрать, и Советам в качестве трофеев достались только две машины.

В результате этого события и возникшего затем временного хаоса в течение следующих семи дней достигнутая к этому времени планка в 215 тонн грузов ежедневно упала до 70 тонн.

Теперь большая часть Ju-52/Зт действовала с аэродрома Сальск на Северном Кавказе. Здесь экипажи «Тетушек Ю» столкнулись с новой проблемой, а именно сильным степным ветром, дувшим со скоростью 80 км/ч, а также постоянными метелями. Особенно трудно приходилось транспортным подразделениям, прибывшим с теплого Средиземного моря. Наиболее трудной была процедура холодного запуска двигателей. Проблему решили добавлением бензина в моторное масло. Это позволяло изменить вязкость масла, чтобы оно текло более свободно и мотор легче заводился. После длительного прогрева бензин испаряется, и вязкость масла восстанавливалась до нормального уровня. И так приходилось делать перед каждым полетом в котел.

Тем временем операция по деблокированию 6-й армии, начатая 12 декабря, окончательно провалилась, а фюрер отдал приказ Паулюсу сражаться до конца. Советские войска продолжали теснить немцев по всему фронту, и 2 января бомбардировщикам Не-111 пришлось эвакуироваться с авиабазы Морозовская в Новочеркасск. Расстояние до Питомника отсюда составляло 330 километров, в то время как Сальск находился почти на пределе радиуса действия Ju-52/Зт. Естественно, это привело к сокращению количества полезной нагрузки в каждом самолете. Перерасход топлива и чрезмерный износ двигателей приводили к тому, что все больше машин оказывались в ремонте и не могли участвовать в операции.

Помимо Ju-52, в снабжении Сталинграда в течение декабря участвовало и большое количество бомбардировщиков. Так, вечером 6 декабря в Питомнике совершил посадку Не-111 «1G+NN» обер-фельдфебеля Людвига Хафигхорста из 5-й эскадрильи KG27 «Бельке». После разгрузки машина была готова к обратному вылету, однако экипаж получил приказ оставаться там до утра. В 06.00 в самолет были погружены раненые, а через 40 минут прибыл начальник штаба группы армий «Дон» генерал-майор Шульц. Спустя пять минут «Хейнкель» поднялся в воздух. «Позади нас появился советский истребитель, и экипаж открыл по нему огонь, – вспоминал Хавигхорст. – Генерал повернулся ко мне и спросил: «Обер-фельдфебель, что это?» – «Атакуют вражеские истребители, герр генерал». Он кивнул и молча стал глядеть прямо вперед. В 07.39 мы совершили посадку в Морозовской…

14 декабря из-за густого тумана мы еще раз остались в Питомнике, проведя ночь в бункере на окраине аэродрома. Температура воздуха была минус 24 градуса, и наутро мы с большим трудом запустили двигатели. Самолет был до предела забит ранеными. Мы и так уже превысили максимально допустимую взлетную массу, взяв двух дополнительных человек на борт. Оставшиеся умоляли взять их, но мы были вынуждены отказать им. Это была ужасная картина, которая навсегда осталась в моей памяти»[58].