Она рассмеялась, извернулась на плаще, схватила его за плечи и прижалась.

— Ты спишь со мной и еще спрашиваешь, что прилично?

Эльфред ответил таким же смехом, легким и немного легкомысленным. Предводителю отряда есть о чем думать в походе, кроме как о своих женщинах и подарках. Эдит, почувствовав, что любовник думает не о ней, скоро ушла, а он вернулся к своим людям.

В Саутгемптоне не случилось ничего особенного. По сути, рейд сотни конников Эльфреда превращался в длительную и немного нервную прогулку по южным пределам Уэссекса. Когда отряд принца добрался до побережья, датчан там уже не было, а от селения остались головешки. Норманны пограбили вдоволь, но полей вытаптывать не стали, и скот почти весь удалось угнать в лес. Туда же убежали многие жители. Теперь они опасливо выползали из чащобы, хоронили тех своих родственников, кому не повезло. При виде отряда они сперва похватали оружие, но потом успокоились, заметив на предводителе нарамник[8]со знаками Уэссекса.

Эльфред оглядел их. Керлы, крепкие и рослые русоголовые люди. Они походили на тех самых датчан, которые их разоряли. Мужчин в селе осталось всего пятеро, да еще подростки — трое или четверо. Им будет тяжело поднять хозяйство, вырастить мужчин на смену тем, что погибли. В этот момент принц очень ясно понял, насколько королевству нужна передышка. Передышка во что бы то ни стало.

Эльфред успокоил поселян, что он для того и отправлен братом, чтоб больше не допустить датчан на этот берег. Спросил, куда отправились разбойники под полосатыми парусами. Керлы охотно рассказали, показали руками и даже сообщили, с какой скоростью двигался корабль. Получалось, что датчане направлялись в сторону Кента.

— Но в Кенте правит племянник Этельреда, — сказал Алард.

— Это — его земля, я не могу ею распоряжаться, — резко сказал принц. — Если Этельстан попросит помощи, тогда и будет ему помощь.

Но «сопроводить» норманнов до Кента было необходимо.

Датчан они так и не поймали. Несколько раз видели их корабль, сопроводили до границ Уэссекса — и все. Норманны, заметив, что пристать на ночлег к берегу не так безопасно, как раньше, поспешили покинуть негостеприимный берег. Они явно не горели желанием драться. Корабль оказался небольшой, на четырнадцать пар весел.

— Сам считай, — сказал Эльфреду Алард. — Дважды по четырнадцать, да еще столько же во вторую смену. Да эрл, да кормчий.

— У датчан эрл зовется ярлом.

— Да, верно. Но все равно, не больше шестидесяти. Нас больше.

— Когда датчан это смущало?

— Но мы же не керлы, одеревеневшие от работы. Мы — воины. Мы не слабее их.

— Хочется в это верить, — негромко проговорил Эльфред.

Он вернулся в Солсбери позже Этельреда. Брат, правда, явился в замок совсем недавно — ему надо было распустить армию, обсудить произошедшее со своими эрлами и определить, сколько дополнительного золота каждый из них заплатит в счет выкупа датчанам и в счет королевской доли податей, конечно. Король был невесел, оно и понятно. Он выдержал нелегкий разговор с женой, которая яростно утверждала, что не писала никаких писем дифедскому королю Родри Мауру, что это он ей написал, предлагая брак между Эльгивой и одним из внуков валлийца.

— Ты лжешь! — ответил Этельред. — Я знаю, что ты мечтаешь править в моем королевстве. Сказать по правде, я жалею, что ни разу не брался за вожжи.

— Только попробуй! — крикнула в ответ Вульфтрит. Чувствуя, что они становятся нежелательными свидетелями семейной ссоры, из покоев королевы стали разбегаться служанки и придворные дамы. — Ты дождешься того, что мой отец вторгнется в Уэссекс.

— Да ты представляешь, что станет с твоим отцом-герцогом и его маленьким Корнуоллом, если он посмеет поднять на меня оружие?

— Ничего с ним не будет. Это с тобой будет и с твоим хлипким королевством. Это ты руки опускаешь перед датчанами, это ты не способен с ними драться!

В ответ последовала хлесткая пощечина. Немного растерянный, раздосадованный своей несдержанностью, Этельред развернулся и вышел, а вслед ему неслась прекрасная, отборная брань, достойная рыночной торговки. Подбоченившись, Вульфтрит кричала мужу вслед, довольная, что последнее слово все-таки осталось за нею. На пощечину она и вовсе не обратила внимания.

Королева не унывала. Она была уверена, что рано или поздно дожмет супруга. Возможность выдать замуж дочь манила ее сладостной перспективой рано или поздно стать королевой Валлии. Родри не вечен, его сыновья тоже. Они нажили себе столько врагов, что можно надеяться, вскоре их постигнет невеселый конец. И тогда через дочку можно будет наложить лапу на наследство. Глупец-муж этого не понимает — значит, надо его переубедить. Вульфтрит была уверена, что дни мощной дифедской династии сочтены. Может быть, она верила в недолговечность рода валлийских королей именно потому, что ей очень хотелось этого.

Раздосадованный Этельред отправился на охоту — развеивать дурное настроение, потому вернувшийся в Солсбери Эльфред и не застал его. Принц заверил Редрика Велла, что на побережье все относительно спокойно, и отправился посмотреть на сына. Тот немного подрос, уже не казался таким черепично-красным, как прежде, и распахнул навстречу папе голубые глазенки. Правда, понимания в них не появилось. Пахнущий дымом, потом и лошадью Эльфред ненадолго склонился над колыбелькой и тут же был отогнан женой.

— Ты его испугаешь. Хотя бы кольчугу снял.

— Кольчуга должна быть по вкусу будущему воителю, — возразил молодой отец, распустил ремешки на боках и под мышками, с трудом стащил доспех через голову, расправил ее на постели («Испачкаешь»! — воскликнула Эльсвиса) и, аккуратно вынув ребенка из люльки, положил сверху, на железную рубаху.

Ребенку кольчуга не понравилась. Он наморщил нос, несколько раз хныкнул и уверенно лягнул отца пяткой сквозь пеленку, в которую был укутан.

— Наш человек, — проговорил довольный Эльфред.

— Да он же еще малыш, — упрекнула жена. — А ты уже рвешься воспитывать из него воина. Подожди, потерпи. Когда подрастет, будешь приучать его и к доспеху, и к мечу.

— Воинов воспитывают с рождения, — назидательно ответил принц. — Ну-ну, детка, вот родишь девочку — и никто из нее воина делать не будет. Когда ты ее родишь? — муж погладил жену по животу.

Та мгновенно залилась краской, но, помедлив, ответила:

— Когда ты вновь начнешь проводить у меня ночи.

— А когда это будет возможно?

— Скоро. Уже скоро. Я скажу, когда.

— Что ж, буду ждать.

А вечером он опять пошел к Эдит. Пришлось терпеть, когда она закончит молитву, и, постукивая каблуком в коридоре, мужчина нервничал и злился. Он испытывал такое желание, что впору врываться к ней и тащить за собой силой. Потом дверь распахнулась, и почти с порога молодая вдова ухнула в его объятия. Она пахла зеленью и едва-едва — розовой водой. Ароматную воду считали своим долгом изготавливать почти все знатные дамы, в течение долгих недель настаивая в ней лепестки роз, а потом умываясь водой с легким ароматом или добавляя в сладкие пироги. Точно так же делом чести женщины благородного происхождения было уметь растить и обрабатывать целебные и пряные травы, готовить вкусные блюда, отлично прясть-ткать и шить-вышивать.