А эта женщина в зеленом платье бросала ему вызов. И вызов был из тех, которые настоящий мужчина просто не может не принять.

Жена Эльфреда не замечала тех взглядов, которыми ее муж одарил красавицу. Она собирала вещи, потому что привыкла повиноваться воле своего мужчины. В конце концов, он прав, именно мужчина должен распоряжаться воспитанием мальчика. Она не слушала даже ворчания Вульфтрит, которая, раздосадованная спором с Эльфредом, пыталась убедить ее, что мужчины ничего не смыслят в детях, и нечего ей слушать мужа.

— Тебе следует поступить так, как ты считаешь нужным, — поучала королева. — Ты и только ты. Если каждый мужчина будет учить нас, женщин, как вести себя дома, что делать, что готовить — разве это будет хорошо? Не бойся, деточка, я не позволю ему наказать тебя. Ничего не бойся.

Эльсвиса кивала, но продолжала собирать вещи. Она смущенно отводила глаза, избегая встретиться с Вульфтрит взглядом, словно боялась, что та будет ругать ее или стыдить. И женщина действительно попробовала и то, и другое, юная жена Эльфреда краснела, бледнела, но все равно делала так, как велел ей супруг. В зале, где она жила прежде, служанки тем временем торопливо прибирались, выметали с пола старую солому, застилали землю новой, стелили на постель свежее белье и решали, где поставить люльку.

Принц, изнуренный, добрался до алькова и с облегчением стянул с себя тунику. Все тело болело, глаза слипались. Хотелось полежать, может, даже подремать, и потому он даже не попытался выяснить, как же зовут удивительную женщину в зеленом платье. Кожа на ее лице и руках была гладкой, без единой морщинки, но Эльфред не сомневался, что она уже не может считаться девушкой, ведь волосы ее покрывал платок. Кстати, белый — вот странно. Прикрыв глаза, он вспоминал, как прямо она держалась. Не простолюдинка, сразу ясно. А раз так, то, значит, эта женщина молодая замужняя графиня. Незамужние не трудятся скрывать от взглядов окружающих свои косы, они ходят с непокрытой головой.

Но почему тогда она смотрела на него так вызывающе, словно думала — обольщать его или нет? Интерес к незнакомке разгорался в сердце принца уверенным огоньком, которому любые тайны и загадки служат прекрасным топливом. Под плотно закрытыми веками Эльфреда плясали оранжевые и зеленые пятна. Он следил за зелеными вспышками и почему-то думал о женщине, которую увидел сегодня впервые в жизни.

Рядом что-то зашуршало, и, приоткрыв глаза, принц увидел жену, которая, уложив ребенка в люльку, прилегла с ним рядом.

— Не сердись, — прошептала она просительно. — Я ведь хотела, как лучше.

— Я нисколько не сержусь на тебя, — едва шевеля губами, произнес он. — Успокойся, Эльсвиса. Я всего лишь хочу, чтоб наш ребенок рос так же, как рос и я сам, — он неудержимо зевнул. — Разбуди меня перед ужином.

И провалился в сон. Его не потревожил ни крик голодного ребенка, ни шорох пеленок и постели, на которой жена пристроилась кормить малыша. Ребенок жадно чмокал, потом затих и, утолив голод, уснул, даже не успел закончить свою трапезу. Мать умиленно смотрела на закрытые глазки и белый пушок, выбивающийся из-под косыночки.

На ужин она смогла разбудить мужа лишь с большим трудом. После долгих усилий Эльсвисы принц наконец открыл шальные глаза, несколько мгновений смотрел на нее, ничего не понимая, потом подошел к лохани с водой, стоящей в углу, и сунул туда голову. Зала была полна спящих людей — все это были воины из сотни Эльфреда. Ни один из них и не подумал проснуться, когда принц попытался их растолкать. Хороший солдат всегда просыпается от одного окрика, но если он знает, что ему не грозит опасность, то, уставший, не засыпает, а просто отключается от реальности.

Эльфред, попытавшись растолкать двоих или троих, отступился. Пусть отдохнут. Их участие в ужине за столом короля совершенно необязательно. Потом, когда они проснутся, в любое время дня и ночи, служанки накормят их остатками, или приготовят свежую еду.

Принц накинул свежую котту с густой вышивкой — праздничную одежду — подтянул пояс и наклонился, поцеловал прикорнувшую на постели жену. Спящая Эльсвиса казалась бледной и бесчувственной, но губы молодого мужчины порадовало прикосновение нежной, мягкой, теплой женской кожи. Она зашевелилась во сне, заулыбалась. Принц дотянулся до седельной сумки с седла своего коня, которую принесли к нему в альков, расстегнул и вынул широкий золотой браслет. Надел на запястье упрямо не желающей просыпаться супруги. Та ласково пробормотала что-то, но глаз не открыла.

— Спи, спи, — негромко сказал Эльфред. — Я скажу всем, что ты устала. Прости, что не подарил подарок сразу. Я ничего не соображал от усталости. Это тебе на рождение первенца.

И вышел из залы, аккуратно прикрыв за собой Дверь.

В трапезной его посадили, как всегда, за почетный стол, рядом с пустым местом между ним и Редриком Веллом, комендантом крепости. Пока только комендант отделял его от Вульфтрит, которая по-хозяйски устроилась на кресле своего мужа. Эльфред притворился, что не заметил этого, но сделал себе мысленную пометку. Он подумал, что брату неплохо бы знать, как ведет себя жена в его отсутствие. Теперь его не удивляло, что королева норовит заключать договоры с окрестными королями. Она вела себя в Солсбери так, будто была полноправной властительницей Уэссекса.

«Теперь понятно, почему в нашей стране не принято именовать жен королей королевами, — подумал Эльфред. — Не может быть в одном королевстве два властителя».

Но мысли о неподобающем поведении Вульфтрит вылетели у него из головы, как только рядом со скамьей появилась женщина в зеленом платье и таком же полупрозрачном покрывале на волосах. Принц поднял глаза — она смотрела на него с легкой улыбкой. Он завозился было, чтоб встать и позволить ей обойти скамью, с удобством усесться на свое место, но она, нисколько не смущаясь, приподняла юбку и просто перешагнула через скамью. На мгновение из-под расшитого подола показались белоснежные изящные голени, тонкие щиколотки и башмачки на маленьких ступнях.

Женщина удобно уселась за столом и вновь посмотрела на Эльфреда. Глаза у нее были зеленые-зеленые, как листва, просвечиваемая солнцем. Если бы на месте младшего брата уэссекского короля сидела женщина, она при желании, наверное, отыскала бы уйму недостатков в ее лице или фигуре. Например, обратила бы внимание на длинноватый нос, или на слишком высокие скулы, или на неровною линию бровей. К тому же, в темноте зала кра-савица казалась брюнеткой, а не блондинкой, что считалось эталоном привлекательности, и, пожалуй, была недостаточно высока на вкус саксов.

Но принц видел перед собой воплощенное совершенство. Какие там недостатки, какие там изъяны… Казалось, от женщины исходят волны, которые заставляют кружиться голову мужчины, глядящего на нее. Эльфред чувствовал, что ему хочется смотреть им незнакомку безотрывно, но помнил также, что этого делать не следует. Она не девушка, она уже кому-то принадлежит или принадлежала. Неважно. Она — чужая, но даже если бы была свободна, жениться на ней принц не мог бы. Он уже женат.

Впрочем, о невозможности женитьбы молодой человек не думал. Он вообще ни о чем не думал — он наслаждался близостью красавицы, занятой складками своего платья.