Не могло быть и речи о том, что этот танковый удар принес хоть какое-то облегчение. Совсем наоборот — еще когда боевая группа Фрибе предпринимала свой удар, на «укрепленный пункт» с востока пошел в атаку советский полк, который смог так глубоко продавить передний край обороны города, что лишь контрудар и последовавший за ним тяжелый бой смогли восстановить положение. Ближе к вечеру того же 25 марта пришлось еще отражать атаку 17 танков с пехотой врага на северном участке обороны. Одновременно превосходящими силами противника было атаковано предместье Загребелье и расположенные там позиции обороняющихся захвачены, а их защитники были оттеснены за Серет. Эта атака была проведена неприятелем с особым ожесточением. Так было установлено, что наряду с постоянными ударами русских войск по Тернополю на всех участках фронта они с особым упорством наносятся с запада, так как именно здесь Советы прогнозировали новый германский деблокирующий удар или прорыв гарнизона, который они непременно хотели предотвратить.

Так проходил день за днем и ночь за ночью. Оборонительные рубежи и весь город постоянно находились под минометным и артиллерийским обстрелом. Не надо было даже проводить разведку — невооруженным взглядом было видно, как русские части приближаются к германской линии обороны, как закрепляются и готовятся к открытию огня, как русские артбатареи и реактивные минометы располагаются на окружающих город высотах и без помех оборудуют там свои огневые позиции. В этом им едва ли было возможно помешать своим артиллерийским огнем, так как боеприпасы были в страшном дефиците и каждый снаряд приберегался для отражения вражеских атак. Относительно слабые удары врага, нанесенные 26 и 27 марта, совершенно явно были разведкой боем, а сильный огневой налет, значительно превосходивший обычно ведущийся беспокоящий огонь по городу, был предвестником близящегося общего наступления. Оно последовало 28 марта после двухчасовой артподготовки из орудий всех калибров. Стрелковые дивизии, поддержанные танками и пикирующими бомбардировщиками, штурмовали оборонительные позиции на юго-восточном участке. В результате ожесточенного боя нападавшим удалось вклиниться в германскую оборону. Сопротивление сражавшихся на этом участке молодых солдат 2-го батальона 949-го моторизованного полка было сломлено, большая часть личного состава батальона уничтожена нападавшими. Предпринятый было контрудар захлебнулся вследствие сильного сопротивления противника. И на следующий день также не удалось потеснить глубоко вклинившегося врага, так что передний край обороны на этом участке теперь проходил почти по окраине города. Новый глубокий прорыв на восточном направлении последовал 29 марта вдоль дороги, ведущей в город. И здесь опять сплоховали солдаты 949-го моторизованного полка. Эти молодые солдаты, которым едва исполнилось по 18 лет, были брошены на фронт едва обученными и здесь, в Тернополе, оказались в гуще ожесточенных боев, еще совсем не возмужав духом и телом. Оказалось также, что значительно более старшие ополченцы лучше переносят длительное пребывание под обстрелом. Они сражались с большей стойкостью и выдержкой.

Стойкость подчиненных ему солдат была только одной из многочисленных забот коменданта города. Как и ранее в Черкассах, а также позже, советская сторона пыталась воздействовать на гарнизон не только огнем и постоянными ударами, но также разложить морально. Так, например, уже 25 марта русские отправили в город несколько групп (общей численностью 32 человека) германских военнопленных, снабдив их листовками, призывающими к сдаче в плен. Несколько раз комендант получал ультиматумы, в которых предъявлялись требования сдачи города. Но каждый солдат знал — и это не были сказки германской пропаганды, — чего можно ждать от капитуляции и советского плена, так что и молодые, и старые солдаты предпочитали сражаться плечом к плечу и держаться, пока их не выручат из осажденного «укрепленного пункта».

В то время как население Тернополя, которое не подалось на запад и не разбежалось по окрестным селам, сидело по своим подвалам, обе стороны продолжали ожесточенно сражаться за город. 30 марта русские войска со всех сторон еще ближе придвинулись к городу, что стало предвестником их намерения снова перейти в наступление. И это произошло 31 марта — после часовой артподготовки противник превосходящими силами нанес удар с востока между двумя железнодорожными линиями, поддержанный с воздуха авиацией, смог прорвать германские позиции, продвинуться до здания вокзала и овладеть им. Из-за значительных потерь обороняющихся частей и отсутствия резервов оттеснить прорвавшегося противника обратно на прежний передний край обороны не представлялось возможным. Под давлением наступающих русских частей были вынуждены отойти до городской окраины также защитники южного и северного участков обороны — там им были приготовлены новые позиции. Таким образом, теперь гарнизон города оказался сражающимся уже на собственно городской территории ограниченных размеров около 1 на 1,5 километра на восточном берегу Серета. Бои с переменным успехом шли также и на западных подступах к городу, где противнику также удалось прорвать оборонительные позиции вокруг предместья Загребелье. После этих тяжелых оборонительных боев территория, еще находившаяся в руках обороняющихся, оказалась полностью окруженной. А так как все господствующие над городом высоты уже были в руках неприятеля, последний мог в любое время обстреливать город из своих танков, противотанковых орудий и полевой артиллерии, тогда как у гарнизона города не было боеприпасов для ответного огня.

Боеприпасы — наряду со все увеличивающимися ужасающими человеческими потерями и уничтожаемой противником боевой техникой — были одной из самых больших забот коменданта и его штаба. Обороняться без достаточного количества боеприпасов было совершенно невозможно, особенно необходимы были снаряды для немногих имевшихся орудий и тяжелого вооружения. Так что снова приходилось просить о помощи люфтваффе. Однако поскольку в Тернополе не существовало взлетно-посадочной полосы для самолетов, речь могла идти только о сбросе на лету, что было еще труднее, поскольку полеты из-за плотного огня зенитной артиллерии противника могли производиться только ночью, и транспортные самолеты должны были постоянно принимать во внимание все более сужающуюся площадь цели для выброски. Так, после телефонного разговора коменданта от 1 апреля из сбрасываемых каждой ночью 90 контейнеров со снабжением до гарнизона дошло только пять из них. Остальные сброшенные на парашютах контейнеры приземлились частично в расположении неприятеля, частично утонули в озере (так называемый Тернопольский пруд) или завязли в болотах, а частью оказались разбросанными по всей площади города, где их, к тому же под обстрелом неприятеля, невозможно было найти среди развалин домов. Не поступили столь необходимые медицинские материалы, и ни один из тяжелораненых — поскольку не имелось возможности произвести посадку — не был эвакуирован по воздуху.

Еще несколько радиосообщений поступило 1 апреля от выдвинувшегося XXXXVIII танкового корпуса, среди прочих было и донесение о потерях в боевой технике. Только за последние три дня (с 30 марта) они составили 30 пулеметов, 12 тяжелых минометов, 1 легкое и 1 тяжелое полевое орудие, 1 противотанковое орудие и 2 зенитки — внушительные потери тяжелого оружия, которые невозможно было возместить.