Вельский был краток. Сказал, что в последнее время в адрес прокуратуры было сказано много слов — самых разных, в основном подвигающих на борьбу с преступностью. А преступность все растет и растет, словами остановить ее невозможно. Надо действовать.

— То, что все мы займемся делом и дадим преступности бой, я обещаю, — сказал Вельский и сошел с трибуны.

Раздались аплодисменты.

И вот он в своем кабинете. Противную розовину со стен хотелось чем-нибудь соскоблить, но это было невозможно. Оставалось одно — повесить старые гравюры, литографии, еще что-нибудь… стены служебного кабинете хорошо украшают географические карты. Если карты России нет, то пусть висит карта старого государства — Советского Союза.

Так Вельский и поступил. Ему очень хотелось выветрить отсюда дух «вечного ИО» — уж очень непопулярен был этот человек среди прокурорских работников…

— Должен признаться, Лена, шапка Мономаха действительно тяжела, — признался Вельский вечером за ужином жене. — Сегодня я по-настоящему ощутил это.

— Конечно, тяжела шапка, когда к своим обязанностям относишься по-настоящему, если же тяп-ляп да «чего изволите?» — как это было у «вечного ИО», то, наверное, ничего тяжелого и нет — только одни «приятственные моменты»: широкие лампасы на брюках, золото генеральских погон на плечах, почет и уважение…

А работа эта требует чудовищного напряжения.

— Конечно, тяжелая шапка, — с запозданием отозвалась Лена. Поняла, что происходит в душе у мужа, посочувствовала ему: — Но и отказаться от нее было нельзя.

— Нельзя? Нельзя, — согласился Вельский. — Откажешься — придет второй Ильюшенко и доломает прокуратуру — это раз, вал преступности увеличится — это два, прокуратура требует перестройки — три, надо обязательно довести до конца громкие дела, в том числе и те, в которых замешаны кремлевские обитатели, — это четыре, и пять — от таких предложений, Лена, не отказываются. Человек, отказавшийся от такого предложения, сам ставит на себе крест. Добровольно, навсегда.

Это понимали все: и сам Вельский, и его домашние, и коллеги, и друзья, и недоброжелатели…

Клубок вокруг убийства Влада продолжал расти. Страсти, поиски и происки, кровь, ложь, запутывание следов — чего только в этом клубке не было. Бельскому надлежало разгрести многое, много конюшен и вообще после «вечного ИО» и «ИО ИО» переделывать прокуратуру — то, что Вельскому досталось в наследство, — было недееспособно.

Все чаще и чаще возникало в клубке фамилий имя Бейлиса.

Вельский запросил на него данные.

Обычный продукт, переходного периода, современной общественной системы. Мать — учительница, в прошлом — поджарая, подвижная, а сейчас, при сытом сыне, здорово раздобревшая. Отец — заведующий научной лабораторией. Сам Бейлис учился в Московском авиационном технологическом институте, затем, не будучи дураком, работать на производство не пошел, решил продвигаться по комсомольской линии.

Очень хищные, изворотливые, умеющие переворачиваться вверх брюхом и скрываться в мутной воде выросли некоторые ребята из этих комсомольцев. Бейлис тому пример. Безжалостные, беспринципные, ради пары долларов готовые перегрызть глотку кому угодно, даже собственной родне.

В горбачевскую пору зарегистрировал одну из первых продюсерских фирм. Параллельно с Лисовским. Затем открыл дискотеку. Также параллельно с Лисовским. Следом создал рекламное агентство, через полгода — ЗАО — закрытое акционерное общество для проведения рекламной политики на канале, которым в начале 1995 года начал руководить Влад. Создал собственный банк, вошел в совет директоров.

У своего близкого друга, певца, отбил жену. Этакий жуир, который, будто бабочка, бросается на яркие женские юбки.

Увлекается горным спортом, берет уроки вождения одномоторного легкого самолета. Иногда ездит на охоту в Африку: любит стрелять антилоп и бизонов — добродушных животных с диковинной фиолетовой шкурой. Имеет бронированный шестисотый «мерседес», его постоянно сопровождают шесть телохранителей.

Там, где в последнее время появлялся Бейлис, обязательно лилась кровь.

Убийство Влада новый генеральный прокурор взял под свой личный контроль.

Жил Трибой в стесненных условиях — повернуться негде, на работе ему жилья не обещали, не до того было стране, погрязшей в демократических преобразованиях.

В МВД также шли преобразования. Часто менялось начальство, смены «фуражек» одна за другой происходили и в Следственном комитете. В общем, скучно не было. Работать стало непросто. Кое-кто из милицейских сотрудников вообще решил переквалифицироваться — мест и в охранных предприятиях, и на рынках было более чем достаточно. Так, в разных темных углах, где пахло битыми куриными яйцами, прокисшей сметаной и подгорелым мясом шаурмы и шашлыка, появились бывшие милицейские работники. Там все можно было делать. И заработки там были соответственные, не чета милицейским.

В общем, подполковник Трибой стал подумывать о переходе на другое место работы. Только куда? Не на рынок же! А куда? В суд? В Министерство юстиции? В Следственное управление, недавно созданное у чекистов? В прокуратуру?

Прокуратура его устраивала больше всего.

Любопытный материал пришел в Москву в следственную группу из Тель-Авива. Израильская полиция расследовала факт гибели Моисеева и пришла к выводу, что он был убит тем же способом, каким год назад в Москве был убит один из современных лидеров криминального мира Иона Наникашвили. Хоть и произошло убийство в Москве, но занимались этим делом израильтяне, так как Наникашвили был гражданином Израиля. Он переехал туда на постоянное место жительства в 1993 году. Огромная вилла Наникашвили, расположенная в самом фешенебельном районе Тель-Авива Сов-юне, неизменно привлекала внимание всех, кто ее видел, стоила она не менее миллиона «зеленых», а если быть точным, то более миллиона долларов.

Похоронили Иону Наникашвили в Израиле, гроб перевезли туда самолетом, на похоронах присутствовала почти половина Москвы — вся верхушка криминального мира российской столицы. Своей роскошью похороны удивили даже Тель-Авив. В настоящее время в вилле проживает жена Наникашвили Светлана, которая получает крупные суммы денег из Москвы. Регулярно привозят подарки — также из Москвы. Происхождение переводов и подарков — криминальное.

Генеральный прокурор Вельский, на стол которого положили справку с израильским «сливом», не дочитав ее до конца, связался с заместителем начальника Следственного управления.

— Проверьте, возбуждалось ли уголовное дело по факту смерти Ионы Наникашвили?

Через три минуты прозвучал ответный звонок:

— Уголовное дело не возбуждалось.

Далее из сообщения следовало, что машина, которая подъезжала тринадцатого августа 1995 года к отелю «Данпанорама», принадлежала Ицхаку Наникашвили. Офицер службы безопасности запомнил ее номер. Заметил он также и то, что Наникашвили подал кому-то условный сигнал.