будет её вина. Вот только всё не так, как он себе представляет.

Хэммонд прервал её размышления:

– Больше ничего не хочешь сказать мне, Мэгги?

Она покачала головой.

Взгляд Хэммонда стал жёстче. Он встал.

– Ладно. Если что-то вспомнишь, позвони мне по этому телефону. – Детектив бросил на стол свою карточку.

Его напарница тоже встала, и оба ушли. Мэгги услышала, как хлопнула дверь, как затарахтел мотор и отъехала машина. Потом она осознала, что Эсме нависает над ней. Тётя курила в своей обычной манере – держа сигарету словно бы слегка брезгливо… И всё-таки что-то было не так.

Эсме села на стул, который минуту назад занимал Хэммонд, и со вздохом затушила сигарету. Внезапно взгляд Мэгги привлекло её кольцо в виде уробороса. Оно сияло на пальце тёти словно бы светясь изнутри каким-то непостижимым образом. Мэгги почувствовала, что её тянет к нему. Ей захотелось протянуть руку и коснуться кольца… но тут Эсме нервно кашлянула.

Мэгги подняла взгляд. Она увидела встревоженные глаза за стёклами очков и тётино озабоченное лицо. Такое же выражение – что-то вроде покорного разочарования – раньше появлялось на лицах родителей, когда у Мэгги были проблемы в школе.

– Знаешь, пока тебя не было, мне звонила мисс Кейн.

У Мэгги кровь застыла в жилах. Она раскрыла рот, но не издала ни звука.

– Мисс Кейн беспокоится о тебе. Она рассказала мне несколько вещей, которых я не знала. – Тётя Эсме опустила взгляд, теребя подол своей юбки. Потом снова посмотрела на Мэгги и с преувеличенной бодростью сказала:

– Это не имеет значения, моя дорогая. Ты сейчас через многое проходишь. Я уверена, что всё образуется.

Мэгги, должно быть, выглядела по-настоящему шокированной, поскольку тётя продолжила:

– Не нужно так волноваться. На самом деле мисс Кейн была очень добра. Она только сказала, что помогала тебе. Что над тобой издеваются в школе и… ну, в твоей голове происходит много всякого-разного.

Эсме закашлялась и ткнула сигарету в пепельницу.

– Мисс Кейн думает, что ты, видимо, знаешь, куда делась Ида. Она предупредила, что ты – когда вернёшься – расскажешь какую-нибудь невероятную историю, которую может придумать только человек с хорошим воображением, вроде твоего… Не то чтобы ты часто так делала, но…

Мэгги снова замутило. А Эсме продолжала говорить – каким-то новым голосом, который ей совсем не шёл. Ответственным, заинтересованным голосом, какой появляется порой у взрослых, если они хотят сказать: «Я тебе не верю. Я думаю, что ты врёшь».

– Учитывая полицию, Иду и всю эту историю, я должна задать вопрос: куда ты на самом деле ходила? Ты действительно провела ночь в лесу? Можешь мне объяснить, Мэгги? Я думаю, мне следует знать. Ты не находишь? И детектив Хэммонд должен знать. Дело-то серьёзное.

– Если я скажу правду, ты не поверишь. – Голос Мэгги задрожал. – Точно как предупреждала мисс Кейн.

– Ну хоть попробуй, милая.

– Я действительно знаю. Именно поэтому она и позвонила тебе. Понимаешь? Она позвонила, чтобы ты мне не поверила, даже если я расскажу.

– Расскажешь что?

Мэгги в раздражении вскочила на ноги:

– Я думала, ты другая! Но ты такая же, как все взрослые! Веришь какому-то школькому психологу, а не мне! Хотя ты её даже не знаешь!

– Нет, милая. Мисс Кейн просто тревожилась…

– Ни о ком она не тревожилась. Она чистое зло!

Эсме с удивлённым видом откинулась на спинку стула. Казалось, она вот-вот рассмеётся.

– Милая, я не уверена, что «чистое зло» – это правильное описание мисс Кейн.

– Ты поверишь, если я скажу, что она забрала Иду в другой мир? И что она волчица? И что она угрожала убить меня?

– Но послушай…

Мэгги выпрямилась. Её сжигала ярость.

– Вот почему я не могу ничего тебе сказать! Оставь меня в покое!

– Мэгги, прости. Я всего лишь…

Она ринулась в ванную комнату и захлопнула дверь. Залезла в розовую ванну, натянула на себя одеяло, которое хранила здесь же, и легла на спину, глядя на облупившуюся краску на потолке и подозрительное влажное коричневое пятно в углу.

Никогда в жизни Мэгги не чувствовала себя такой одинокой.

17. Снова в школе

Мэгги провела следующие несколько дней, восстанавливая силы и стараясь не разговаривать с Эсме, чьи попытки быть милой раздражали её больше обычного. Мозги пухли от мыслей об умонах, светящихся шарах, ледяном дожде и женщине-волчице, но Мэгги слишком устала, чтобы разбираться во всём этом. Большую часть времени она спала.

В четверг, в пять часов вечера, её разбудил звонок древнего телефона Эсме. Мама! Мэгги совершенно позабыла, какой сегодня день. Она скатилась с дивана и подбежала к телефону, схватив трубку лишь за миг до того, как включился автоответчик.

– Алло, – сказала она, слегка задыхаясь.

– Мэгги?

– Привет, мам. Как ты?

– Плохо, Мэгги. И ты отлично об этом знаешь.

– Прости. Я хотела спросить: тебе лучше?

– С чего бы мне стало лучше?

У Мэгги упало сердце.

– Не знаю.

Последовала обычная долгая пауза: мать набиралась сил, чтобы задать дежурный вопрос.

– Как дела в школе?

– Сейчас каникулы.

– А. Тогда ты, видимо, развлекаешься с друзьями?

– Да.

Мама знала, что у Мэгги никогда не было настоящих друзей. И непонятно, зачем спрашивать о них каждую неделю.

А потом Синтия Браун сказала нечто новенькое – то, что заставило Мэгги затосковать по их обычному высокопарному разговору.

– Я рада, что ты такая самостоятельная, Мэгги. Что ты можешь так легко обходиться без меня. Поскольку если со мной что-нибудь случится, то…

– Что с тобой случится?

– Если даже и случится, я буду знать, что ты в порядке.

Мэгги хотелось закричать: «Я не в порядке! Я не в порядке!» – но она не сказала ничего.

– И меня это утешает, – продолжила Синтия.

– Но, мам, ничего с тобой не случится.

– Я надеюсь, что ты вежлива с Эсме.

– Да.

– И если получишь весточку от своего отца…

– От него ничего нет.

– Убедись, что он не приведёт с собой ту женщину. Ты слышишь?

Снова наступил понедельник. Мэгги ничего не оставалось, кроме как вернуться в школу и делать вид, что всё нормально – по крайней мере, до тех пор, пока она не придумает новый план.

Она и представить не могла, что её ненависть к Фортлейку станет ещё сильнее, но в то утро понедельника страх казался почти непреодолимым. Мэгги шла так медленно, будто двигалась задом наперёд. И она чувствовала себя очень странно. Возможно, просто нельзя посетить другой мир, не изменившись и не оставив там частичку себя?.. Теперь все дома, мимо которых она проходила, все проносящиеся машины, все люди в автобусах и на улицах казались