— Как же, помню, — ответила Клавдия, и лицо ее стало скорбным. Еще бы ей не скорбеть, ведь Леонид Матвеевич был знакомым ее несчастной дочери Тани, и не в «гостях» он находился, как деликатно выразилась Любочка, а зашел выразить свои соболезнования в связи с Таниной смертью. Господи, как жаль, что приходится напоминать бедной женщине о ее потере! Любочка чувствовала себя палачом и уже почти раскаивалась в том, что решилась нанести визит Важовой в интересах нового расследования. Но ничего не поделаешь: она уже здесь, и отступать поздно.

— Он мне обещал найти учителя для дочки, — выложила Любочка заранее придуманную легенду.

Упоминание о дочке, хоть и своей, тоже прозвучало бестактно, да ведь из песни слова не выкинешь. Хотя почему не выкинешь, с запоздалым сожалением подумала Люба, сказала бы не дочь, а сын, все равно вру.

— Дал Леонид Матвеевич свой телефон, а я потеряла. Нам сейчас учитель очень нужен, первый курс, она не справляется, просто караул.

Вот бы Настя ее сейчас услышала — действительно был бы караул. Это она-то не справляется! Творческий конкурс и экзамен по рисунку сдала лучше всех, ей даже из приемной комиссии позвонили: не беспокойтесь, вы уже, можно считать, зачислены — у нас таких работ уже много лет не было.

— Телефо-он, — растерянно сказала Клавдия Мироновна, качая головой. — А у меня его и нет. Откуда? Я этого Матвеича в первый раз-то и видела.

— Я понимаю, — ответила Любочка, готовая к такому повороту событий, — но, может, он где-то записан?..

Она не решилась сказать: «У Тани», но Важова ее поняла.

— Может, и записан, — горестно вздохнула она. — Пойдем посмотрим, что ли.

Они перешли из просторного «зала» в маленькую комнатку, которую так и хотелось назвать каким-то старинным русским словом — горница или даже светлица. На столе, покрытом старомодной вышитой скатертью, стоял Танин портрет, тот самый, который Любочка видела в городской квартире на поминках — с голым плечом и лукавым взглядом из-под светлой челки. Рядом, как в музее, были выложены в ряд вещи, видимо прежде жившие в Таниной сумке: зажигалка, ключи, расческа, бумажник, косметичка, мобильный телефон, полупустая пачка «Мальборо», несколько ручек и записная книжка.

Любочке только сейчас пришло в голову, что номер Леонида Матвеевича, возможно, внесен в Танин мобильник. Тогда все пропало — она не умеет обращаться с этими приборами, да и Важова вряд ли ей позволит возиться с телефоном. Кроме того, аппарат может быть закодирован, и тогда надеяться уже не на что.

Тут она заметила, что и вся комната представляет собой что-то вроде Таниного музея — стены были увешаны фотографиями, в том числе и детскими, черно-белыми; на трюмо стояли баночки с косметикой, явно принадлежавшие обеспеченной молодой женщине. Поверх дверцы шкафа висело нарядное шелковое платье, словно ожидавшее, что его вот-вот наденут; на взбитой подушке сидел потертый коричневый медвежонок. Даже с люстры свисала какая-то игрушка.

— Вот, — сказала Клавдия Мироновна, издалека благоговейно протягивая руку к записной книжке, как будто опасалась до нее дотронуться. — Все, что записано, там.

Мысленно попросив у Тани прощения за святотатство, Любочка взяла книжку, присела на стул — единственный нейтральный предмет в комнате, не хранивший память о Тане Важовой — и внимательно просмотрела страницы от «А» до «Я». Клавдия молча стояла у нее за спиной.

— Нашли? — с легким нетерпением спросила она, вдруг перейдя с Любочкой на «вы». Очевидно, присутствие постороннего человека в Таниной комнате ее нервировало.

Но Любочка ничего не нашла. Таня вела записи довольно аккуратно, все фамилии у нее сопровождались либо именем, либо инициалами, но Леонида Матвеевича или Л. М. среди них не встречалось.

— Сейчас, — попросила Любочка, — еще одну минуту.

Она перелистала остальные страницы. Кое-где встречались имена с телефонами, но опять не те.

Еженедельника в книжке не было. Да и телефонов, в общем, оказалось не так уж много. Это Любочку удивило, потому что Матвеич говорил, что Таня постоянно встречалась с разными людьми. Не в голове же она держала их номера. Органайзера среди вещей не было. Неужели клад все-таки зарыт в недрах мобильника (Любочка успела разглядеть, что он выключен)?

И тут до нее дошло. Ну ты и корова, укорила она себя. Записные книжки — это каменный век, годятся для парикмахерш и участковых милиционеров. Деловые люди давно уже пользуются визитками.

— Извините, Клавдия Мироновна, — умоляюще сказала она, — одну секундочку.

Кармашки для визиток оказались в конце Таниной книжки. И Любочка довольно быстро наткнулась на то, что ей было нужно. Померанец Леонид Матвеевич. Красивая фамилия, не спутаешь. Информационное агентство «Фокус», генеральный директор. Сущевский вал, дом 64, электронная почта, два телефона и добавленный Таниным почерком номер мобильника.

Вынуть визитку из книжки было бы очевидным святотатством. Любочка беспомощно оглянулась по сторонам — она не взяла с собой ни ручки, ни бумаги.

— Записать? Сейчас-сейчас, подождите, — пробормотала Клавдия и торопливо выскочила из комнаты, видимо опасаясь, что Любочка бестрепетной рукой вырвет чистый листок из драгоценной книжки.

Она вернулась в ту же минуту с каким-то старым журналом и карандашом, и Любе ничего не оставалось, как нацарапать номер на обложке.

Они прошли обратно в «зал» и сели за стол допивать чай, но прежней сердечности уже не было. Должно быть, на Клавдию угнетающе подействовало вторжение Любочки в святая святых ее воспоминаний. Люба поняла это и быстро распрощалась, хотя планировала в гостях у Клавдии дождаться Настиного звонка.

Важова проводила ее лишь до порога, к крыльцу не пошла. Собака на этот раз не удостоила гостью даже тявканьем, только звякнула цепью в глубине конуры. Вся деревня казалась совершенно безлюдной, когда Любочка заводила мотор и отъезжала от погруженного в тишину дома.

«Не очень ловко получилось, зато дело сделано», — подумала она, сама изрядно расстроившись. Она знала за собой эту способность «переть как танк», по выражению мужа, когда ей что-то надо было, и при этом не замечать ничего вокруг. В этот раз она поступила совсем некрасиво: знала заранее, что ее допрос причинит боль Клавдии Важовой, и все-таки поперла, как фашист на Москву.

Любочка отъехала от деревни и остановилась на обочине грунтовой дороги. Здесь желтеющее поле сменялось сосновым лесом, где можно было прекрасно погулять и подышать смолистым воздухом, пока молодежь не проклюнется после своих этюдов. Любочка уже собиралась выйти из машины и углубиться в хвойную чащу, но вдруг остановилась. Ведь у нее есть Настин мобильник, которым можно воспользоваться, и номер Леонида Матвеевича. Так зачем откладывать? Конечно, звонок с мобильного стоит денег, но ведь она же и платит за Настин телефон. Любочка достала с заднего сиденья старый журнал, выданный ей в доме Важовой вместо чистого листочка, и решительно набрала номер.