Для Леонида Матвеевича у нее была готова другая легенда, тоже связанная с дочкой. Мол, девочка связалась со странной компанией, какая-то Третья стража, колдуны — не опасно ли это? Как поточнее узнать, чем они там занимаются?

Леонид Матвеевич ответил после семи или восьми гудков, когда она уже собиралась давать отбой.

— Алло? — глухо спросил он издалека.

— Здравствуйте, Леонид Матвеевич, — зачастила Любочка, — это Люба, парикмахер, мы с вами познакомились у мамы Тани Важовой, помните?

— Что-что? — переспросил ее собеседник.

— Когда Таня погибла, вы приходили к ее маме, а я провожала свою тетю, — попыталась объяснить Любочка. Она не ожидала, что Танин знакомый может ее просто не вспомнить.

— М-м-м… А что вы хотите?

«Не узнал!» — потерянно подумала Любочка.

— Мне нужно с вами посоветоваться, у меня дочь…

— Извините, — перебил ее Померанец, — но я сейчас в отпуске, на Кипре. Мне этот разговор стоит дорого, да и вам тоже. Позвоните недельки через две. Всего доброго!

— А!.. — начала было Любочка. Через две недели! Да за это время неизвестно что случится…

— Что вас конкретно интересует? — вдруг спросил Леонид Матвеевич. Вероятно, в нем проснулся профессиональный охотник за новостями.

— Третья стража! — выпалила Люба.

На том конце провода повисло подозрительное молчание, а потом Померанец сухо ответил:

— Ну, это вообще не по нашей части.

В трубке что-то засвиристело, и вкрадчивый женский голос сообщил, что их разговор будет прерван.

Любочка несколько минут сидела оглушенная. Не по нашей части — что это значит? Что он не сможет ответить на ее вопросы даже через две недели? Снова тупик. И как теперь быть? Самостоятельно копаться в газетах, как она планировала с самого начала? И взять это тоскливое занятие на себя, потому что девчонки категорически отказались?

Ее сумбурные размышления были прерваны звонком. Любочка забыла, что мобильник может жить самостоятельной жизнью, и аж подскочила, когда он задергался и запел в ее руке.

— Приезжай, — коротко сказала Настя.

Что-то между ними произошло. В общем, ясно — что. Сначала — по молодому делу. Любочка отметила расхристанную одежду Дениса, такого с утра аккуратного, и увядшие травинки в Настиных волосах.

Для Любы такой поворот был довольно неожиданными, и она опять обругала себя за слепоту. Гоняешься за посторонними убийцами и не догадываешься, что дочь уже взрослая. Веришь, что она с мальчиками ездит на природу зарисовки делать — как бы не так! Никаким рисованием тут и не пахло — похоже, этюдники даже не раскрывались. Выходит, все время, пока она ехала и сидела у Важовой, эти паршивцы занимались любовью на холодной земле.

Нет, не все. Под конец они поссорились. И это тоже было совершенно очевидно. Настя вначале даже собралась усесться впереди, но передумала, вероятно избегая маминых вопросов. Сели по разным углам, уткнулись каждый в свое окно, всю дорогу хмурились и молчали, даже музыку свою не слушали. У ангелочка на лице застыло выражение скуки и досады. Когда доехали до города, он попросил высадить его у ближайшего метро, сдержанно попрощался с Любой и вышел. Насте — ни слова.

— Настюш, что у вас случилось? — не выдержала Любочка, когда они остались вдвоем.

— Мам, не надо, — оборвала ее Настя. — Я в твои дела не лезу и ты в мои, пожалуйста, не лезь.

Вот так, мамаша. Получайте.

Любочка больше не задавала вопросов. С другой девочкой можно было бы рассчитывать, что она оттает и сама все расскажет. Но Настя не оттает и не расскажет.

— Мобильник верни, — только и сказала она за всю дорогу. Около дома выскочила первой, хлопнула крышкой багажника, вынимая этюдник, и бросилась в подъезд, словно боясь, что мать ее окликнет. Теперь забьется в свою конурку, заткнет уши безумной музыкой и будет молча страдать. Такой характер. Вот уж правда — от больших детей сам не уснешь…

Любочка перед выходом по привычке оглядела машину — не оставила ли чего. Наткнулась на журнал, выданный Клавдией. Надо его забрать, переписать телефон на всякий случай, может, еще пригодится.

Она взяла журнал в руки и впервые внимательно рассмотрела. Он оказался не таким уж старым, просто был выцветшим и помятым. Любочка перелистнула потрепанные страницы, чтобы успокоиться и дать Насте возможность побыть дома одной. Обычная бульварная галиматья: интервью с эстрадной красоткой, рецепты похудания, десять способов познакомиться со стюардессой, задай вопрос кумиру, на чем ездят уважающие себя мужчины, как подобрать носки к летнему деловому костюму, стоит ли спать с начальником…

Один заголовок задержал ее взгляд. Любочка остановилась и поморгала, но наваждение не исчезло. Тогда она еще и еще раз прочла заголовок, а потом всю страницу, вернее две страницы, содержащие несколько статеек и писем на одну общую тему. Тема была обозначена крупными узкими буквами, хорошо знакомыми москвичам по надписям на стенах, и называлась: «Стражники среди нас». В левом верхнем углу буквами помельче, но с такими же характерными остроконечными росчерками значилось: «Ведущий рубрики — журналист Влад Шипов».

Юля Черняховская в последний раз поцеловала сначала Витю, потом Ромку — щека старшего уже была по-мужски твердой и колючей, от младшего пахло юношеской свежестью. Бесконечно длинная очередь наконец подползла к будочкам паспортного контроля, люди оживились, взяв на изготовку паспорта и билеты. Подростки, которых в толпе было на удивление много для начала учебного года, разворачивали бумажные листы — разрешение от родителей на выезд за пределы Российской Федерации. Слава богу, у Ромки такое разрешение было, мама оформляла его ежегодно, чтобы сын мог беспрепятственно ездить через границу. К чехарде с двойным гражданством пограничники в Шереметьеве, видимо, давно привыкли; во всяком случае, ни у Ромы, ни у Вити проблем не возникало, хотя в израильском и русском паспортах у каждого значились разные имена: Виктор в Израиле был Авигдором, а Роман — Реувеном.

Юля все-таки подождала в изголовье нервной очереди, пока Роман, а за ним Витя не получили из рук суровой пограничницы свои проштампованные паспорта. Ну вот и все. Она помахала братьям, пролезла под веревкой, разделяющей очередь на более или менее стройные колонны, и быстро нашла выход через одну из пустых стоек.

Только что напористая Юля без особых усилий прошла с ребятами все этапы оформления на международный рейс: проверку багажа, собеседование с улыбчивой сотрудницей «Эль-Аля» — та не стала их долго мучить, узнав, что мальчики приезжали на похороны матери, — регистрацию и, наконец, медленную очередь на паспортный контроль. Пока они в ней топтались, поглядывая на часы, Юля шутила, что может сейчас запросто выйти даже в зону посадки и заглянуть в дьюти-фри[4] — у нее есть с собой загранпаспорт. Только вернувшись в общий зал, она обнаружила на барьерах строгие таблички: проход провожающим запрещен, штраф — десять минимальных зарплат.