— Кто-то видел, вероятно, как он падал, — произнесла растроганная Агнесса, утирая навернувшиеся слёзы, — как иначе бы ему остаться в живых?

— С тех пор он стал таким, каким вы его видите, — кивнув, ответила Бланка. — Что-то умерло внутри у него, унося с собой земные радости и любовь к жизни и оставив вместо них неизбывную печаль.

— Бедный отец… Мне хотелось бы пожалеть его, приласкать…

— Не думаю, чтобы он нуждался в этом. Да и вам не следует напоминать ему о трагедии. Что потеряно — не найдётся, что утонуло — не всплывёт. Придёт пора — он сам поведает вам свою историю.

— Но для этого необходимо достаточно близкое знакомство, а ведь мы не перемолвились ещё и парой слов.

— Я устрою вам свидание, графиня, но для этого требуется, чтобы ваш супруг покинул Париж. Не станете же вы, в самом деле, крутить любовь с чужим мужчиной на глазах у собственного мужа.

— Это свидание неплохо бы ускорить — Фердинанд на днях отбывает во Фландрию. Догадываюсь, как не хочется вашему величеству отпускать его: так удобно наблюдать за фламандским графом, имея в виду, что кое-кто попытается перетянуть его на свою сторону. Боюсь, не так уж трудно будет склонить бывшего узника к выступлению против правительства.

Бланка кивнула, соглашаясь:

— Иногда я тоже думаю об этом, хотя мы подарили ему земли и он принёс клятву верности.

— Ах, мадам, что такое нынче эта клятва? Отголосок прошлых времён. Делом должен славиться человек, а не своими обещаниями, которые очень легко нарушить.

— Не думаю, что Ферран пойдёт на это, ведь тогда мы отнимем у него пожалованные ему земли. А если, обидевшись, он захочет развязать военные действия, король выступит на Фландрию с войском, и она из вассального владения станет частью королевского домена. Умный и дальновидный политик, граф не может не понимать пагубность такого шага. Яркие примеры из времени правления моего свёкра должны напоминать ему о том, как сюзерен наказывает вассала за неповиновение.

— Оставим это, ваше величество, поговорим лучше о моём супруге. Как нам с вами суметь отправить его обратно в Провен? Ведь вы, догадываюсь, вовсе не испытываете удовольствия от его ухаживаний, сопровождаемых чтением собственных сочинений.

— Постараюсь в деликатной форме дать ему понять, что он просто смешон в роли трувера у моих ног.

— А я попробую удержать в Париже Феррана. С его отъездом, увы, мне придётся вернуться домой. С одной стороны это хорошо — я всегда смогу подслушать разговоры своего мужа с гостями. С другой стороны — плохо, потому что моё свидание с Бильжо откладывается на неопределённый срок.

— Как только Тибо уедет, я немедленно устрою так, что вы останетесь вдвоём.

— Постарайтесь, ваше величество, не нагрубить моему супругу. Человек непостоянный и ранимый, он может вновь переметнуться в стан врагов, которые только этого и ждут. Мне доложила моя камеристка, что она будто бы повстречала в королевском дворце герцогиню Бургундскую.

— Алису де Вержи? Что ей здесь надо?

— Не знаю. Впрочем, камеристка могла и ошибиться.

— Так это или нет, герцогиня не станет устраивать заговоры. С чего бы это вдруг ей вздумалось перейти на сторону врагов короля? Если же это так, я непременно увидела бы её в числе заговорщиков в замке Шинон.

— Она могла укрыться в подземелье или где-то ещё, едва узнала о приближении королевского войска. К чему ей компрометировать себя?

— Но и причин выступать против меня у неё, если вдуматься, нет никаких.

— Как знать, ваше величество. Всё же имейте её в виду. Эта дама может быть не менее опасной, чем семейство де Дрё и дядя юного короля.

— События покажут, правы ли вы, графиня. А пока мой долг — оказать вам услугу, как совсем недавно вы оказали её королю.

— Я всегда была верна короне, государыня, — с лёгким поклоном ответила Агнесса де Боже.

Едва графиня вышла из покоев королевы, от стены отделилась женская фигура, и в темноте узкого коридора прозвучал голос одной из придворных дам, Адаларии де Тортевиль:

— Я слышала всё, что хотела услышать.

Вслед за этим послышался шорох платья и звук быстро удаляющихся шагов.

Бланке не пришлось долго выбирать между двумя воздыхателями; она предпочла кардинала. Во-первых, он не пел ей нудных песен и не читал утомительных стихов; во-вторых, в её расчёты не входило ссориться с легатом, отдаляя его, таким образом, от себя. Порывать с Тибо, разумеется, тоже не стоило, и она осторожно и недвусмысленно высказала ему всё, что думает о его слишком уж назойливом внимании к её особе. Укор был сделан не в грубой форме, но Тибо обиделся и пообещал немедленно же покинуть Париж. Это отвечало желаниям Бланки, но грозило обернуться катастрофой.

— Не обижайтесь, граф, — мягко сказала она ему, — поезжайте к себе в Провен или Труа, отдохните, да и у меня будет время собраться с мыслями и всерьёз заняться делами королевства. Я тотчас же призову вас, едва возникнет нужда в вашей помощи. Увы, мир с мятежными баронами шит белыми нитками; догадываюсь, они готовят новый удар в спину монархии.

Тибо воспринял это как отставку и нежелание видеть его отныне при дворе. Не раздумывая больше, он отправился к себе в Шампань, — злой на королеву, полный самых противоречивых чувств. Супругу он оставил в Париже, даже не простившись с ней. Пусть делает, что ей вздумается. В Провене его ожидал блестящий куртуазный двор с поэтами, музыкантами и женщинами, с которыми он будет развлекаться ночи напролёт.

Но недолго занимали Тибо развлечения. Его жгла обида, бередили душу воспоминания об унижениях. Он желал мстить всем, кто смеялся над ним, мешал ему: королеве, кардиналу, Бильжо. Он мечтал о замене правительства новым, где никто не будет попирать его достоинство, где он будет первым министром и с высоты своего высокого поста станет командовать юным королём, а не валяться в ногах у его матери. О, она горько пожалеет, что не ответила на его любовь. Теперь не она — он будет приказывать, и ей ничего не останется, как выполнять его волю. Вот когда придёт время отомстить за свои унижения и заставить гордую испанку пасть к его ногам, если не захочет быть высланной из страны.

Для этого необходимо вновь примкнуть к мятежной знати. Она готовит новое выступление, он догадывался об этом. Ей нельзя сидеть без дела, она слишком долго терпела обиды от короля Филиппа. Она стала зависимой от монархии! Разбить, уничтожить эту зависимость и вернуть себе былые свободы — вот задача баронов. А не выйдет — так значительно ослабить узы этой зависимости. Но где гнездо оппозиции? Куда отправляться? В Тулузу, Бретань, Булонь?..

И тут ему припомнилась встреча с герцогиней Бургундской. Что она ему сказала тогда? Какое-то слово… Название крепости. Какой? Надо вспомнить. Алиса де Вержи приглашала его. Она знала, что он долго не выдержит. Тонкая бестия! Она указала ему направление. Но куда?! Этого Тибо, как ни старался, вспомнить не мог.