так бает:

– Не ходи краше царицы,

а то будешь материться

из-за серых облаков! —

сказал Жилец и был таков

(увез семью в Сибирску глушь).

– Ну уж? —

народ дивился

и отчаянно постился,

чтоб на свете дольше жить,

и царю верней служить.

*

Волки солнце подгоняют,

но лишь время злое знает,

как текут наши года.

Не увидим никогда,

где схоронил жену и внуков

дедок Жилец. Но та порука

была замечена людьми.

Царской морде донесли:

– Царь Горох тридцать второй,

говорят, в лесу есть свой

дядька маг и чародей,

а ведь лет ему… длинней

токо жизнь богов на небе,

вот тебе бы, вот тебе бы

тожеть долго так прожить.

Царь намерен ворожить!

Он послал гонца к Жильцу

(нашёл, откланялся отцу):

– Ты, Жилец, молодец!

– А ты гонец в один конец! —

Жилец расправился с гонцом

очень острым топором.

Ну а дальше жил он скушно:

сбёг на север, но там душно

ему плуталось средь снегов,

решил припомнить праотцов.

Поднялся он на Кудыкину гору.

Телепался старик до измору,

но залез и поставил флаг —

платок жены: «Хоть так, хоть так…»

И унял тот платок его страхи,

скинул шубу, остался в рубахе.

Но метель его живо прибрала,

(долго мудрить не стала),

а после по сопкам всё выла:

– Жаль Жильца, но я его убила!

Вот. Морали нет тут вовсе:

растащило зверьё его кости.

И мы не узнали о том,

как пушнину «царю на отъём»

заныкивал нищий старик,

да бегал от людей – привык.