— Точно помните, — повторила Ани не без легкого сарказма.

— Но я не ушла. Миранда нас покинула, а я осталась. Мы с Алексом занялись любовью в спальне. Но после я снова оделась. Уверена, что оделась. Почти уверена. Я помню, как стою в дверях номера и прощаюсь с Алексом. Правда, помню.

— Хочу уточнить: он при вас разбил бутылку?

— Да.

— Значит, вы считаете, что его могла убить Миранда?

— Миранда? Эта мысль приходила мне в голову, — ответила Кэсси. — Сейчас я впервые пытаюсь описать все это словами, практически думаю вслух. Поворачиваю так и эдак. Пожалуй, это возможно. Я ушла. Миранда вернулась. Потом вернулась я.

— Пьяная вусмерть и не заметили, что Алекс мертв?

— Было темно. Возможно.

— Миранда стучала в дверь номера, когда пришла?

— Да, а что?

— Гадаю, был ли у нее ключ. Даже если не было, она могла его украсть, пока вы втроем веселились.

Об этом Кэсси не думала, но предположение Ани объясняло, как Миранда попала в номер во второй раз.

— Но если Алекс знает Миранду, ей не нужен ключ. Он просто ее впустит. Как думаете, долго вас не было в номере?

— Если я уходила? Понятия не имею.

— С чего вы вдруг вернулись?

— Может, что-то забыла? Такое раньше случалось.

Ани просмотрела свои записи и сказала:

— Также возможно, это работник отеля или его знакомый.

— Да, согласна, такая вероятность есть.

— Я лично не имею ни малейшего представления, как взломать замок гостиничного номера, но могу предположить, что способы существуют.

— Наверняка.

— Парень сказал вам, что раньше работал в «Голдман Сакс», а теперь у него хедж-фонд. Что еще он говорил про свою работу?

— Ничего.

— Зачем приехал в Дубай?

— На встречи.

— По поводу?

— Он не особо откровенничал. Всю информацию, а ее не так уж и много, я нашла в интернете.

Адвокат наклонилась вперед:

— Он мужчина. Молодой мужчина. Моего возраста. Когда мужчины моего возраста ко мне подкатывают, то всегда говорят о работе. Так альфа-самцы продемонстрируют свою значимость. Напрягитесь: он наверняка сказал что-то еще.

— Ну правда ничего.

— И вы не спрашивали?

— Нет.

— Тот факт, что он умолчал о работе, сам по себе кое-что значит. Возможно, ему было что скрывать.

— Возможно. Ваш дядя предполагает, что он шпионил на какую-нибудь страну.

— Моему дяде нравятся шпионские истории, — улыбнулась Ани. — Итак, о чем вы разговаривали с Алексом?

— О моей работе. Кажется, его очень интересовало все, чем я занимаюсь. Перелеты. Чокнутые пассажиры. Он просто угорал над моими рассказами.

— О чем еще?

— О детстве в Кентукки и Виргинии. О еде. О выпивке. Но…

— Продолжайте.

— Мы довольно быстро надрались. Не потому, что пить не умеем, а просто выхлестали очень много, — пояснила Кэсси.

Это прозвучало так же противно и убого, так же покаянно, как обычно.

— А когда пришла Миранда? О чем вы разговаривали, пока были втроем?

— Тут я уже мало что помню. Было поздно.

— Как вы думаете, зачем она приходила?

— В первый раз? Я предположила, что она коллега Алекса или он управляет ее деньгами. Подумала, что они друзья.

— Простите, насколько близкие друзья? Любовники? Бывшие любовники?

Обдумывая ответ, Кэсси уткнулась взглядом в стол, потому что ей становилось все сложнее и сложнее смотреть адвокату в глаза.

— Сначала я так и подумала. Решила, что она пришла заняться сексом…

— Втроем, — ровным голосом договорила за нее Ани.

— Типа того.

— Но этого не случилось.

— Эта тема и близко не возникла. Миранда принесла водку, мы немного выпили, они в основном говорили между собой, я не особо прислушивалась.

— Они говорили о его работе? Или о ее работе?

— Припоминаю, что речь шла о какой-то встрече, на которую им надо было пойти утром. Вот и все. Кажется, поздним утром. И на встрече должны были присутствовать другие люди.

— Кто?

— Инвесторы из Дубая, кажется. По-моему, где-то в центре города. Но еще у меня возникло ощущение, что они не очень хорошо друг друга знают. Вроде как встретились впервые. Кажется, она чья-то дочь.

— Его знакомого?

— Или человека, играющего важную роль в его жизни. Но могу сказать еще вот что: сегодня утром я выяснила, что если Миранда и работает в «Юнисфер», то не в дубайском офисе.

— И как вы это выяснили?

— Я им позвонила.

— В Дубай.

— Да, — ответила Кэсси и пересказала свою краткую беседу с секретарем.

Ани вздохнула. Глубоко и многозначительно. Кэсси догадалась, что это был за вздох — вздох осуждения.

— Ладно, — сказала Ани наконец. — Есть хорошие новости. Преступление произошло на территории Объединенных Арабских Эмиратов, а между ними и США нет соглашения об экстрадиции. Чтобы вызвать вас на допрос в качестве свидетеля, Эмиратам потребуется специальный документ — судебное поручение, или что там у них является его эквивалентом. Все это делается через суды и может растянуться на долгие годы.

Кэсси ощутила, как внутри колыхнулось облегчение, и, видимо, это отразилось на ее лице, поскольку почти сразу Ани подняла палец, чтобы не дать эмоции укорениться.

— Но не стоит расслабляться. В законе США существует поправка, которая позволяет экстрадировать человека, совершившего за рубежом преступление против американского гражданина. Мне нужно проверить, освобождается ли от экстрадиции американский гражданин.

— Если да, то мне ничего не грозит?

— Возможно. Но тут вступают в игру другие сложности. Даже если США не отправят вас в Дубай, родственники Соколова могут предъявить вам гражданский иск в связи с непредумышленным убийством. Вспомните дело О. Джея Симпсона. Уголовный суд его отпустил. Гражданский суд признал виновным и назначил компенсацию в тридцать с чем-то миллионов долларов.

— Боже мой!

— До этой суммы дело так и не дошло. В итоге стороны сошлись на половине миллиона долларов.

— У меня и того нет. У меня нет ничего, кроме квартиры.

— Уже кое-что. Но может оказаться, что все это не имеет значения. С другой стороны, эти ваши фото. Они в любой момент попадут в американские СМИ, и вскоре после этого вы окажетесь у всех на виду.