— Меня так легко узнать на этих снимках?

— Понятия не имею. Мне нужно посмотреть их в увеличении. Хорошо бы увидеть оригиналы. Но, судя по тому, что вы рассказали, кто-то с рейса — кто-нибудь из экипажа — сложит два и два и поймет, что это вы. Как и ФБР. Какие у вас планы на сегодня и завтра?

— Сегодня вечером я лечу в Рим.

— Не в Дубай?

— Нет.

— Хорошо. Больше туда не летайте.

— Я и не планировала.

— Я серьезно.

— Понимаю.

— А после Рима? — спросила Ани.

— Возвращаюсь домой. Мы прибываем в Италию завтра утром, во вторник, потом ночуем в городе и обратно в Штаты вылетаем в среду до полудня. На все про все чуть больше суток.

— Непыльная работенка в сравнении с тем, что терпят другие бортпроводники.

— Я отлетала свое на внутренних рейсах, — пожала плечами Кэсси. — Отдала этому много лет.

— О, я знаю правила. В курсе, как все устроено.

— Мы еще не обсудили, как же я буду вам платить.

Ани положила на стол свой блокнот и подалась к собеседнице. Она бросила на Кэсси почти добрый взгляд и произнесла:

— Послушайте, еще не время жечь копирки…

— Жечь копирки? — перебила она адвоката.

— Просто выражение. Знаете, что такое копирка?

— Конечно.

— Ну а я не видела ни одной. Но насколько знаю, у сотрудников ЦРУ, работающих за рубежом, есть такое присловье: когда мир разваливается на части и посольство вот-вот захватят, приходит время жечь копирки. Ну, понимаете, чтобы знать наверняка, что Советы, или джихадисты, или кто там еще не доберутся до государственных секретов. В общем, ваше время жечь копирки еще не пришло. Так что можете перевести дух.

— А как быть с оплатой?

— У меня есть предчувствие, что, вернувшись в среду, вы окунетесь в поток дерьма. Не такой, что пора жечь копирки, но ощущения будут… тяжелые. По-настоящему тяжелые. Итак, я попрошу вас спокойно лететь в Рим, потому что хочу быть уверена, что вы находитесь под защитой авиакомпании. И я хочу быть уверена, что вы не совершите новых поступков, способных подтвердить вашу виновность. Простите, но я подчеркну — никаких лишних телодвижений. Из-за этих снимков история с большой вероятностью попадет в американскую желтую прессу. Будьте внимательны. Вероятно, все начнется не позже чем завтра или послезавтра. Полиция Дубая может найти другие ваши фото, качественные фото, и прийти с ними в «Роял финишиан». Они покажут снимки горничным, портье, продавцам в магазинах и спросят, не вы ли та женщина, которую видели с Алексом Соколовым. Я понятия не имею, шпионил ли этот тип в пользу ЦРУ, или России, или какой-то третьей страны. Не важно. Может попросту оказаться, что у его семьи хорошие связи. В любом случае я уверена, что ФБР захочет снова с вами поговорить. И что эта история долго будет на слуху.

— Понимаю.

— Но есть и хорошие новости. Я также уверена, что наша фирма согласится представлять вас бесплатно. Вы привлекательная женщина, и многие считают вашу профессию — знаю, ошибочно — в каком-то смысле сексуальной. Не хочу признаваться, что мы гоняемся за славой в СМИ, но это так. Мы и правда медиавампиры. Когда-то нашей фирмой заправляли привилегированные выпускники Лиги плюща, но теперь все изменилось. Итак, мы в силах уберечь вас от экстрадиции — если до этого дойдет, в чем я сомневаюсь. Мы в силах помочь, если вам предъявят гражданский иск — да, это более вероятно, но все-таки пока не стоит терять сон. И мы в силах защитить вас, если авиакомпания решит потрепать вам нервы.

— Об этом я не подумала.

— Об авиакомпании? О, это может быть та еще заноза. Полагаю, если это случится, профсоюз вас защитит. И мы тоже.

— И вы это сделаете просто ради рекламы?

— Бесплатной рекламы. Ключевое слово — бесплатной. Да, мы уже не из Лиги плюща, но и объявления в метро не расклеиваем.

Ани проводила ее до лифта. Кэсси протянула руку на прощание, но адвокат просто обняла ее, и Кэсси чуть не расплакалась от благодарности.

Чаще всего для ночевки экипажей, прилетающих в аэропорты Лонг-Айленда, авиакомпании заказывают гостиницы там же, на Лонг-Айленде. Если у вас между рейсами всего двенадцать часов, нет смысла тащиться на Манхэттен, особенно учитывая, что гостиницы Манхэттена редко предлагают бесплатные автобусы, аэропорты слишком далеко, а дорожное движение слишком непредсказуемо.

Но так бывает не всегда. Если стыковка долгая, даже американские перевозчики отправляют экипажи в центр Манхэттена и предоставляют микроавтобусы из аэропорта и обратно. И конечно, так поступают многие иностранные компании. Это весьма ценное с точки зрения культуры преимущество для иногородних экипажей — провести вечер в нескольких кварталах от Таймс-сквер или в паре-тройке остановок от Гринвич-Виллидж, а не любоваться из окон своего номера на огни взлетки номер 4R.

Кэсси знала наизусть время отправления из аэропорта Кеннеди всех международных рейсов своей авиакомпании. Даже на некоторых внутренних рейсах во время длительных стыковок членов экипажей селят на Манхэттене. Кроме того, она знала, что авиакомпания часто пользуется услугами гостиницы «Дикинсон» на перекрестке Лексингтон-авеню и Сорок девятой. Поэтому всякий раз, когда выпадала возможность, она проезжала от своего дома три остановки до отеля и подсаживалась в автобус любого экипажа, отправляющегося в аэропорт. Альтернативный вариант — выйти на Центральном вокзале и сесть в автобус до аэропорта. Билет на него со скидкой авиакомпании стоил всего десять баксов, так что Кэсси могла себе это позволить. Но летом потеешь, как марафонец — особенно в униформе из полиэстера, — и макияж растекается еще до того, как успеваешь спуститься в метро. Зимой холодно, одежда и чемодан в брызгах дорожной соли и талого снега. Некоторые бортпроводники считали безумным желание Кэсси жить на Манхэттене, притом что она приписана к аэропорту имени Кеннеди, но для нее Манхэттен был полной противоположностью сельского Кентукки, где прошло ее детство. Она ни за что не отказалась бы от своей квартиры. Никогда. К тому же она знала много бортпроводников, тративших свой свободный день на ранний подъем и дорогу из Буффало, Бостона или Детройта в аэропорт приписки. Включая Меган, которая приезжала из округа Колумбия и проводила полдня или ночь в каком-нибудь убогом общежитии рядом с аэропортом. Кэсси когда-то жила в таком — в Озон-Парке в Квинсе, на нижней койке в подвальной спальне полуразрушенного дома. Как минимум десяток других бортпроводников тоже там останавливались — там можно было перекантоваться пару ночей, дней или часов.

На маникюр Кэсси так и не сходила — слишком много времени потратила на адвокатскую контору. Поезд в метро задерживался, народу на перроне прибывало, пока она стояла там со своим чемоданом, держа в руке телефон. Приближался час пик, стада из небоскреба «Нью-Йорк лайф» еще не спустились в метро, но все равно толпа была огромная, потому что это Манхэттен. Кэсси простояла так минут десять, когда на смену клаустрофобии постепенно пришло более глубокое чувство — тревога. Она начала обращать внимание на людей, стоявших рядом. Молодые матери с маленькими детьми, старшеклассники и студенты колледжей, курьеры самых разных фирм, белые воротнички и рабочие. Просто еще один летний день — плавильный котел, в котором смешались пожилые и молодые, месиво хмурых лиц над рубашками поло и летними платьями, над пиджаками, над толстовками и футболками с символикой местных спортивных команд.