— Неудобно, — очень тихо согласилась Дина, как-то виновато глянув на меня. — Кружева на рукавах часто намокают, в тазы, в ванну лезут, то и дело приходится заклинаниями подсушивать.

— Ну вот. И зачем такие мучения? Закатывай рукава как тебе удобно, Дина. Будь достойным примером для подражания! Если кто будет задавать смущающие вопросы, так прямо им и говори, что тебе сама храэна Катерина приказала так ходить, так как видеть больше не может, как ты своими рукавами полы вытираешь. И храэна Катерина всячески рекомендует всем слугам следовать твоему примеру.

Ох, что-то я прям разошлась. Но я была твердо намерена привнести удобства в одежду хотя бы местных слуг. Для начала.

— Давайте только пройдем подальше от конюшни, — попросила Дина. — Я не знаю, что подумает обо мне старший помощник конюха, если увидит меня в таком виде, как он отреагирует...

Я хитро прищурилась.

— Это тот паренек, который тебе нравится?

— Ну... да, — очень тихо ответила Дина, потупив глазки.

— Отлично. Вот сейчас мы и узнаем, как он на тебя отреагирует, — уверенно сказала я, потащив Дину к выходу около конюшни.

В коридорах особняка нам попадались только притихшие слуги, которые молча таращились на мое платье и на руки Дины. Нам никто ничего не говорил, только один раз я услышала за спиной возмущенное сопение служанки:

— Что за разврат тут устроили!..

Я лишь самодовольно усмехнулась, начиная входить во вкус.

Да-да, у нас тут сплошной разврат, спасайся кто может — мы идем в город! Будем нести разврат в массы. Голыми ногами и запястьями, ага.

***

Дина ускакала разносить весть об отборе невест среди подружек, а я пошла гулять по базару. От современных рынков он отличался мало: всё тот же гомон, навязчивые торговцы, куча палаток со всякой всячиной. Взгляд мой блуждал по товарам, но ничего конкретного взять не хотелось, а тем более — драться за лакомый товар, как это делали некоторые покупатели.

Две женщины так активно рвали друг другу волосы, что я даже заинтересовалась: за что надо биться с таким ожесточением. Оказывается, за новенькие туфельки из кожи неизвестного мне, пурпурного, зверя. Стоило мне оказаться слишком близко к палатке, как женщины перестали мутузить друг друга и глянули на меня взглядами, в которых читалось: «Только попробуй перебить мою цену».

Ой, нет, спасибо. Я даже за брендовые сумки на распродажах так не боролась, как вы — за тапки.

Мой внешний вид вызывал здесь практически ужас. От меня отшатывались. Мужчины округляли глаза и нехорошо облизывались, а женщины смущенно прикрывали лица ладошками.

Зато никто не приставал, даже с грязными намеками. Видимо, здешние торговки своим телом и то выглядят целомудреннее.

Я то и дело нащупывала рукой кошель с монетами, щедро выданными личным казначеем Лоренсо. Как же неудобно передвигаться без сумочек, а носить вещи по карманам да на бедре. Неуютно, а потерять деньги страшно — судя по округлившимся глазам Дины, мне выдали целое состояние на «мелкие расходы».

В конце концов, я обошла половину прилавков, купила пирожок с требухой и уселась у фонтана, который делил базарную площадь на две части: съестную и вещевую. Круглый, двухметровый, каменный. Я бы сказала, что симпатичный, если бы вода не била ввысь изо рта какого-то рыцаря. Со стороны это смотрелось совсем не аппетитно. Как будто пареньку так поплохело, что он разбрызгивает содержимое желудка.

«Храэн Гэрриль, усмиритель бури», — было выбито на табличке.

Интересно, кто автор сего произведения искусств? И каким конкретно образом Гэрриль усмиряет бурю? Содержимым своего желудка, что ль?

В общем, я села спиной к усмирителю и скучающе жевала пирожок, когда на меня налетел какой-то мужичок. В прямом смысле слова налетел. Он куда-то спешил, не смотря под ноги, и запнулся о меня со всей силы. Я пошатнулась, но устояла, чудом не рухнув в фонтан.

— Ой, простите, простите, милейшая, — лебезил мужичок, кланяясь, охая, ахая и пытаясь всячески загладить вину. — Пойду я, уж извините, так спешил, так спешил. Всех благ вам, чудеснейшая, — бормотал он, отдаляясь.

Вид у него был, прямо скажем, плутовской, а не пристыженный. Это-то меня и напрягло. Рука сама потянулась к кошелю на поясе. Того не было, верёвку мастерски срезали!

— Эй, стоять!

Наверное, воришка не ожидал, что девица в развратном платье кинется следом, но я подобрала юбку и рванула за ним. Не то, чтоб мне было жалко тех монет (думаю, это не последние запасы Маркуса), но меня взяла злость. Это ж надо, в первый раз вышла в люди и тут же обокрали!

Нетушки, так просто не сдамся!

Нагнала воришку буквально через пару метров, схватила за ворот потрепанной куртки, потащила на себя.

— Куда пошел! — начала ощупывать его свободной рукой. — Верни деньги, гад!

— Помогите! — завопил он истошно. — Грабю-ю-ют! Средь бела дня!

Увы, никто не отреагировал. Люди смотрели на нашу потасовку с любопытством и даже улыбками. Кажется, этого мужичка базар знал как своего и давно не реагировал на его выходки. Мол, если свезет своровать у зазевавшегося покупателя — ну и молодец. А если кто морду начистит — тоже не жалко.

Наконец, я нащупала во внутреннем кармане свой кошелек, выхватила его и показательно начала уходить. А мужичок вместо того, чтобы побежать от меня, рванул ко мне. Видимо, от удивления, что добычу вырвали из рук (или от осознания того, какие деньги рискует потерять).

Мужичок нагнал меня у самого фонтана, толкнул в спину, сознательно пытаясь окунуть меня в него. Я, извернувшись, дернула его за рубашку. Ткань треснула, и мы оба полетели в воду через низкий бортик.

— Да я тебя... да никто тут не смеет так со мной поступать... — бухтел незадачливый ворюга, пытаясь то ли придушить меня, то ли облапать. — Меня тут все знают... а ты... отдай, говорю...

Я отбивалась всеми конечностями разом.

— Это мои деньги.

— Я их взял, значит, мои! Кодекс воров читала, дура? — обиженно вопросил мужичок и вдруг схватил меня за руку.

— Ай! — взвизгнула я.

Кусаться — это вообще-то запрещенный прием!

След от укуса красным пятном разливался на коже запястья. Даже кровь выступила, так сильно он тяпнул. Разумеется, ладонь я разжала и кошелек выпустила.

Мой противник рассмеялся, выхватывая из воды вымокшие монеты. Поднялся с победоносным видом. Типа, ну, что ты мне сделаешь?

И тут вдруг струя изо рта усмирителя