- Так я и знал, - заметил Змий, с обожанием глядя на меня. – Набиваешь себе цену, а потерять боишься…

На его губах расплылась улыбка.

- Это вообще не я сказала!!! – возмутилась я, но  мне тут же закрыли рот страстным поцелуем.

Пока я мысленно прикидывала, где по росту у Змия гадюшник, он облокотил меня на стол, пылко целуя в губы.

- Ыыффф… это не … ыыых! Му-му-му! – выглядело это с моей стороны. Только глаза квадратные. Я изо всех сил уперлась Змию в грудь руками, понимая, что сейчас мы дружно будем искать мою давно потерянную девственность и совесть.

Его руки скользили по изгибам моего тела, а я сама не поняла, как скоро меня из непреклонной вертикали превратили в полураздетую горизонталь.

- Кукареку! – послышался крик петуха. Он орал пронзительно – осипшим голосом. – Ку-кукареку!

Змий оторвался от моих губ, пока я вытирала из тыльной стороной дрожащей руки и прошептал:

- Завтра ночью!

Через пару облегченных вздохов его уже не было в горнице. А мутное оконце проступал рассвет.

- Спасибо, сволочи! – швырнула я на пол подушку. – Поспала! Еще одна такая ночь и воинственный ежик пойдет в …

Я хотела сказать в лобовую. Но потом поняла, что главное оружие ежиков – внезапность.

- Пойдет охотиться на нижние чакры! – воинственно шмыгнула я носом, собираясь на занятия. В зеркале отражалась растрепанная девица легкого поведения с очень тяжелым характером.

- Тьфу! – плюнула я на волосы, чтобы хоть как-то пригладить игривый хохолок.

- Ку-кареку! – страдал петух, напрашиваясь в наваристый суп. Нет, конечно, я была ему очень благодарна. Но бульончик мне бы не помешал.

- А все из-за тебя, - прошипела я скатерти, обещая пошить из нее стринги  - недельку!

- Улетел соколик мой ясный… Зашло солнце мое красное… Покинул меня свет очей моих! – причитала она по-бабьи, пока я поправляла рубашку.

Прохладная вода из лужи слегка меня взбодрила. Я долго собиралась на пару, репетируя перед зеркалом умное и понимающее лицо.

- Сейчас поправлю подушечку, и… - пообещала я себе.

Очнулась я, когда солнце было уже в зените. Петух истерически возвещал о начале еще одной пары.

Мне стоило невероятных усилий разлучить мятую щеку и подушку. Они прощались, как двое влюбленных, пока я с диким воем зевала.

Вода в луже на полу пошла пузырями. Я слегла напряглась, как вдруг увидела мрачно лицо водяного.

- Ты почему не на уроке? – негромко произнес он, высовываясь торсом так, что превращался в мужчину мечты.

- Я … я проспала! – ответила я, пытаясь нашарить книгу на кровати. – Всю ночь училась! Вот! Читала! И… проспала!

- И чтоб больше такого не было! -  булькнул водяной, идя на погружение. Прямо по середине избы мелькнул роскошный рыбий хвост с плавником.

- Тьфу! – сплюнула я холодную воду. – И вам доброе … день!

Зевая на все лады и во всех тональностях, я поежилась и бултыхнулась в воду.

Очутилась я в огромной просторной избе. Перед нами расхаживал тот самый домовой. Он был одет так, словно одежда была ему велика. Старая рубаха была небрежно подпоясана. А прохудившиеся лапти просили каши. На рукаве у домового была яркая заплатка – мухомор. А в седой бороде запуталась солома.

- … все это о домовой нечисти! – произнес он, пока я смотрела на оглоблю, висящую на стене. – Я всегда говорил, в лесу хорошо, а дома лучше! Тепло, светло и мухи не кусают! Стоит только пошуршать, как они уже в углу трясутся! А если чихнете, то все! Еще правнукам расскажут!

Старичок прокашлялся, заложив руки за спину. Он скрипел лаптями, расхаживая перед нами.

- Звать вас будут чаще всего «Что это было?», «Ты это видел!» или «Ой, мамочки!!!».  Чуть реже: «Дорогая, это ты?» или «Милый, а что ты там делаешь?»,– менторским голосом произнес он. И тут же посмотрел на нас. – Отзываться не обязательно!

Домовой прокашлялся, плюнул на палец и потер угол старенького стола: «Все испоганят! Что ни дай, все сломают!».

- На чем я остановился? Ах! Вспомнил! Помните, это не вы у них завелись. Это они у вас завелись! Квартиранты они!

Даже так? Ну-ну!

- Ваша задача напоминать своим присутствием о своем присутствии! Шуршать по ночам в кромешной темноте, звенеть посудой, когда на кухне никого нет, топать по чердаку! Топанью мы посвятим отдельное занятие! И … Забыл, что хотел сказать!  

Будущие топ-менеджеры переглянулись.

-  Отдельное занятие мы посвятим зловещему шуршанию! – перечислял домовичок.

- А что? Разве это наука? – переглянулись другие, незнакомые студенты.

- О! Еще какая! – поднял вверх палец домовой. – Шуршать нужно начинать тогда, когда кот рядом с хозяином! Чтобы сначала он думал на кота. А потом, когда до него дошло…

- А зачем мы все это делаем? – спросила я, подавляя зевок.

- Как зачем?! – уставился на меня домовик. – Мы защищаем людей от другой нечисти! Это входит в наши обязанности!

Я смерила взглядом маленького «тельцехранителя», понимая, что далек он образа огромного увальня в черном костюме и в черных очках.

- Мы, получается, телохранители? – спросила я. – Люди в черном?

- Да! – кивнул гордо телохранитель, который смело может защищать гномиков и дюймовочку. – Мы защищаем дом от другой нечисти! И тех, кто в нем живет!

Это что за Частное Охранное Предприятие?

- Мы должны сообщить о пожаре, о том, что воры лезут, дите плачет… - перечислял старичок. – Все это входит в наши обязанности.

Домовик продолжал перечислять все, что входит в наши обязанности. А я уже начинала себя чувствовать девицей легкого поведения. Уж больно много каких обязанностей будет входить в мои многострадальные полномочия. «Раздвигай полномочий. Сейчас в тебя будут входить обязанности!», - пронеслось в голове, пока я рассматривала упряжь!

- А что выходит из наших многострадальных обязанностей? – не выдержала и спросила я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Люди платят вам! – обиделся домовой. – И еще! В ваши обязанности будет входить – ежедневная драка с дворовым! Как говорится, бей своих, чтобы чужие боялись! А теперь на домовой- дворовой рассчитайсь!