В тяжелые, полные высочайшего напряжения дни, пережитые нами в Ковно в начале июня, мы поддерживали самую тесную связь с ОКХ. И мы неоднократно указывали на настоятельную необходимость единого руководства всем Восточным фронтом. Однако Верховному командованию австро-венгерских войск подобная идея ограничения его власти представлялась, по соображениям престижа, абсолютно неприемлемой. До тех пор австрийское военное руководство ревностно следило за тем, чтобы Германия не получала преимущества при распределении компетенций. Разумеется, на худой конец, можно было бы обойтись и без перемен, но, как показала практика, управлять резервами гораздо проще и легче, если все войска Восточного фронта подчинены воле лишь одного человека.

В конце июня генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга и меня пригласили в Плесс для доклада о положении дел на Востоке. А его нельзя было назвать иначе, как очень серьезным. Конечно, пользуясь случаем, мы вновь подняли вопрос о единоначалии и особо подчеркнули настоятельную необходимость смешения австрийских и германских воинских формирований. Мол, более спокойные участки Восточного фронта, подчиненного генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу, могли бы занять соединения австро-венгерских войск. Очень важно было также обучить австрийскую армию, и в первую очередь пехоту, современным приемам ведения военных действий. Невзирая на все наши старания, в эту поездку в штаб-квартиру вопрос о единоначалии не был решен: слишком упорным было сопротивление высказанной нами идее. Правда, главное командование сухопутных войск Германии постановило из собранных на Востоке и Западе отдельных немецких частей создать три дивизии в помощь австрийцам. Готовыми к использованию в Польше они должны были быть уже в начале августа. Одновременно приступили к упомянутому выше взаимному обмену германскими и австрийскими крупными воинскими соединениями.

27 июля нас обоих, т. е. генерал-фельдмаршала и меня, опять вызвали в Плесс. Известие о сдаче Брод вынудило австрийское Верховное командование пойти на частичную уступку. Не решаясь принять наше предложение в целом, оно согласилось передать под начало генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга участок фронта до района южнее Брод. Во всяком случае, новое разделение подчиненности имело существенные преимущества, а потому я рассматривал результат как значительное достижение.

Сначала мы вернулись в Ковно, вовсе не думая там теперь оставаться: этот город располагался слишком далеко к северу. Я с грустью распрощался с местом, где мы пережили счастливое время спокойной работы, а потом и напряжение критических моментов. Пришлось расстаться со многими преданными сотрудниками, которые остались работать в военной администрации занятых территорий. Но военный штаб сохранился в неизменном составе.

3 или 4 августа мы прибыли в Ковель в штаб-квартиру генерала фон Линзингена. Тяжелые дни для Восточного фронта вновь остались позади. Мощный натиск русских уже стал ослабевать, хотя конца схваткам еще не было видно. Наши части были сильно измотаны, однако мы располагали лишь весьма ограниченными возможностями для их замены. Бои в полосе действия группы армий фон Линзингена шли до второй половины июля и полностью никогда не затихали. Этой группе приходилось нелегко: фронт не стоял на месте, позиции постоянно менялись.

28 июля противник предпринял новое стремительное наступление вдоль реки Стоход, которое продолжалось до 1 августа. Создав в данном районе многократный перевес в живой силе, противник шел напролом, не считаясь с потерями. Во многих пунктах нашей обороны временами складывалась критическая ситуация. Германские ополченцы не раз выбивали из австрийских траншей вторгнувшихся туда русских. Да и германские позиции оказались прорванными в ряде мест, наши части понесли большие потери. Ценой огромных усилий основные рубежи удалось все-таки удержать.

Вечером мы приехали во Владимир-Волынский в ставку командования 4-й австрийской армии, входившей в группу генерала фон Линзингена и включавшей также и немецкие подразделения. Нашим глазам открылась довольно безрадостная картина.

Следующим утром мы уже были в Лемберге, где разместилась ставка главного командования войск австро-венгерской двуединой монархии. Генерал фон Бем-Ермоли и его начальник штаба произвели на нас впечатление профессиональных военных, умеющих разобраться в обстановке и правильно ее оценить; сотрудничество с ними – одно удовольствие для любой германской официальной службы. Они нисколько не заблуждались относительно боеспособности своих войск и страшно обрадовались, когда мы пообещали передать им в ближайшие дни смешанное германское воинское соединение под командованием генерала Мелиора. Они, безусловно, ожидали продолжения вражеского наступления. В Лемберге мы также переговорили с генералом фон Зеектом, начальником штаба группы армий эрцгерцога Карла. По его мнению, положение южнее Днестра было очень серьезным. Повсеместно слышался один и тот же рефрен: кризис на Восточном фронте еще не миновал.

Я видел перед собой две первоочередные задачи: стабилизацию фронта и быстрейшее обучение австрийского воинского контингента. Разумеется, было невозможно предугадать, насколько я преуспею.

Наша ставка, разместившаяся в пассажирских вагонах на станции Брест-Литовск, не отличалась большим комфортом, рабочие помещения были тесны и довольно примитивно оборудованы. Негде было развернуть внушительные по размерам штабные карты. Солнце нещадно палило на железные крыши вагонов, и внутри просто нечем было дышать. А потому я решил как можно быстрее покинуть штабной поезд и предложил генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу перевести штаб-квартиру в Брест-Литовск. О самом городе речь не шла: он выгорел дотла, но сохранилась цитадель, которая использовалась как маленькая тюрьма. Комендант крепости устроил там себе жилую квартиру и рабочий кабинет, но у него не было рабочих, чтобы привести цитадель в мало-мальский порядок. Конечно, потребовалось время подготовить помещения, прежде чем мы смогли покинуть поезд.

В цитадели, где я постоянно пребывал, мне очень нравилось. Пейзаж вокруг выглядел очень мило. Высокие ивы редкой красоты, склонившиеся над прохладными водами каналов, и несколько коротких аллей смягчали общий вид величественного и угрюмого строения. За пределами крепости ничто не радовало глаз; виднелись лишь простые, но весьма нужные станционные постройки да обуглившиеся остатки сгоревшего города.

Я приказал вырубить окружавший бараки кустарник и тем самым дать просохнуть сырым стенам; солдаты срубили некоторые деревья, у других подрезали слишком густые кроны, чтобы дать солнцу и ветру больше простора. Распоряжаться подобными работами было мне в удовольствие.

Для стабилизации австро-венгерского фронта требовались германские войска. Тот участок Восточного фронта, который ранее находился в подчинении генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга, отдал практически все, что мог, и взять оттуда что-то еще просто не представлялось разумным. Только-только с серьезными потерями для обеих сторон германские войска отбили очередную атаку противника южнее Риги, повторение которой не исключалось. Мы все-таки сумели отвести в тыл с передовой несколько кавалерийских полков, некоторые артиллерийские батареи и особые воинские формирования. Это был наш единственный резерв на фронте, протяженностью почти в тысячу километров. Положение, которому не позавидуешь, если иметь в виду, что в любой момент могла возникнуть необходимость помочь в каком-нибудь отдаленном пункте. Помимо прочего, однако, это еще одно яркое свидетельство того, с какими трудностями мы тем не менее справлялись.