–Так вот, значит, какие гости, – худощавый молодой человек, открывший дверь квартиры, внимательно изучил служебное удостоверение Распашного, – Наташа умеет сюрпризы подбрасывать.

– Надеюсь, не слишком неприятный сюрприз вышел? Я пройду? – Гена шагнул вперед буквально, вдавливая Комаровского в квартиру.

– Я тоже на это надеюсь, – Дима поспешно отступил в сторону, стараясь избежать физического контакта с напористым гостем. – Кажется, я ничего противоправного не совершал. Дорожные нарушения ведь не в вашей компетенции?

– Если ты насмерть никого не переехал, причем дважды, то нет, – заверил Гена.

– А почему дважды? – не понял Комаровский.

– Потому что один раз – это, как правило, случайный наезд. Уголовный розыск этим не занимается. А вот дважды – это уже явно действия злонамеренные. Так что, ты бабушку на Якиманке в асфальт укатал? – Гена пристально уставился в лицо оторопевшему студенту.

– На какой… Якиманке? – Комаровский невольно сделал еще шаг назад и уперся спиной в стену.

– Спросил бы уж лучше, какую бабушку, Якиманка-то у нас одна, – Гена иронично усмехнулся, довольный тем, как протекает беседа со свидетелем. – Не напрягайся, это такой полицейский юмор. Типа, если за тобой еще не приехали, это не потому, что ты невиновен, а потому что у нас машин не хватает. Я ведь к тебе не ради тебя самого пришел. Надо чтобы ты по поводу одного своего товарища меня проконсультировал.

– Юмор, понятно, – молодой человек кивнул, недовольно поджав губы, – очень весело. А что за товарищ?

Гена укоризненно покачал головой.

– Погоди, у нас так не делается. Порядок такой должен быть, что я задаю вопросы, а ты на них отвечаешь. Традиция такая. А мы ведь с тобой не что какие-нибудь нетрадиционные, верно?

– Спрашивайте, – сухо отозвался Комаровский, заложив руки за спину и прижавшись лопатками и затылком к стене.

– А что, мы прям здесь будем разговаривать, в прихожей? – Гена изобразил на лице обиду. – Поди, в квартире есть что из мебели, на что присесть можно?

Молодой человек посмотрел сперва в одну сторону, затем в другую с таким видом, словно он никак не может понять, чем именно прихожая не устраивает гостя как место для общения.

– Пойдемте, – все так же сухо произнес он, отрываясь от стены.

В гостиной Комаровский широко махнул рукой, разом указав и на диван, и на стоящие по другую сторону от окна кресла.

– Пожалуйста. Где вам удобнее?

– Вот здесь самое оно, – Гена занял кресло, стоящее в углу комнаты. – Такой у меня к тебе вопрос, чем ты занимался в прошлый четверг вечером?

– А говорили, не ради меня пришли, – сев на диван, Комаровский на мгновение наморщил лоб и тут же улыбнулся, очевидно, вспомнив что-то, по его мнению, снимающее все возможные к нему претензии. – Простой вопрос. В четверг я весь вечер был дома. Хотя нет, часов в шесть выходил в магазин, тут поблизости, за продуктами. Вернулся, думаю, еще семи не было.

– И потом, значит, никуда? – Распашной недоверчиво нахмурился. – Безвылазно и в одиночестве?

– Почему в одиночестве? – еще шире улыбнулся Комаровский. – Как раз в этот вечер у меня гости объявились.

– Объявились, это как, сами по себе, что ли? – прищурился Распашной.

– Примерно так, – кивнул Дима. – Я их не звал, во всяком случае.

– Нежданчиком, значит. Ясно. И кто же это был, такие нежданные?

– Первый Юра Бородин, мы с ним в одном институте учимся. А второй Веня Суслов, его я еще по школе знаю, да и с Бородиным в свое время сам познакомил.

– Угу. И чего хотели эти двое? Какова, так сказать, была цель визита? – как можно небрежнее поинтересовался оперативник.

Несколько мгновений Комаровский задумчиво изучал лицо незваного гостя. Гена нетерпеливо заерзал в кресле и уже хотел было поторопить чрезмерно задумчивого свидетеля, когда услышал:

– А ведь вы правду сказали. Я вам не нужен. Вы кем-то из этих двоих интересуетесь. И даже осмелюсь предположить, кем именно.

– Валяй, – согласился Гена, – удиви проницательностью.

– Удивлять особо нечем. Все знают, что на втором курсе студента убили. Значит, дело в Бородине. Что, Юрка как-то с этим парнем связан был?

Прежде чем Распашной успел что-либо ответить, его собеседник несильно хлопнул самого себя по губам.

– Простите! Я опять традиции нарушаю. У нас в институте, наоборот, любознательность приветствуется.

– Везде свои недостатки, – снисходительно отозвался Гена. – Но в целом ты прав, из вас троих в данный момент Бородин меня больше интересует. Но вернемся к заданному вопросу, они чего вдруг приперлись?

– Да я сам не понял, – Комаровский пожал плечами. – Юрка нес какую-то ахинею, про то, что не может допустить, чтобы я страдал от одиночества. А Суслов, тот вообще ничего толком не говорил. Он, знаете ли, тот еще хвостик. Ему главное увязаться за кем-нибудь, неважно за кем, и он тогда вполне доволен будет, а если еще накормят, так вообще счастлив.

– Так! – Гена щелкнул пальцами. – Разобьем тему на пункты. Одиночество твое, оно с чем связано? Девушка бросила?

– Да никто меня не бросал, – молодой человек обиженно передернул плечами. – Я же говорю, нес ахинею. По мне, так чем меньше народу, тем лучше. Мне, когда родители квартиру эту купили, чтобы я отдельно жил, так я вообще был счастлив.

– Повезло тебе с родителями, – усмехнулся Гена, – я бы с такими тоже был счастлив. Мои вот никак не хотят единственному сыну на персональное жилье раскошелиться. Чувствую, придется ипотеку брать. Ладно, с этим ясно. Теперь Суслов. Его что, дома голодом морят?

– Кого, этого колобка? – не удержался от очередного вопроса хозяин квартиры. – Его уморишь. Он спать не ляжет, пока холодильник не опустошит.

– Так и чем вы, люди и колобки, занимались весь вечер?

– Ничем особенным. Посидели, выпили немного, потом в преферанс резались.

– И что, кто снял большой куш?

– Суслов. Меня на двести баксов выставил, Юрку на пятьсот, даже чуть больше. Он почти всегда выигрывает. Веня считает хорошо, если не напьется раньше времени.

– А вы его, значит, в тот день на сухом пайке держали?

– Почему? Он, считай, непрерывно в себя заливал. Только у него масса большая, его долго не накрывает. Вот и тогда, он сперва деньги собрал, а уже потом слюни пустил. Я его еле из дома выпихал, боялся, он здесь уснет. А я как-то не люблю, когда у меня квартира от храпа трясется.

– Кто ж это любит, – понимающе кивнул оперативник. – И во сколько ты избавился от своего храпящего друга? Не припомнишь?

– Да чего ж не припомнить. Я потом, как дверь закрыл, на кухню пошел чайник ставить. Я после спиртного, особенно если дома, всегда стараюсь чай пить, зеленый. Потом на утро себя лучше чувствую.