– Предполагается, что это дверь? – спрашиваю я.

Восьмой отходит в сторону, чтобы мы все могли рассмотреть рисунок как следует.

– Не предполагается. Это дверь. Дверь к самым далеким уголкам Земли.

Я натягиваю капюшон на голову и опускаю плечи. На Девятом грязная бейсболка и треснувшие солнечные очки – и то и другое мы нашли в железнодорожном депо, когда спрыгнули с поезда. Потом мы примерно с час шли на юг и оказались на другой платформе, где стали ждать другого поезда. Эта платформа приподнятая, как часто бывает в Чикаго. Наши Ларцы выделяются на фоне рюкзаков и портфелей других пассажиров, и я изо всех сил стараюсь делать вид, что наш багаж – обычное дело. Берни Косар спит у меня за пазухой в облике хамелеона. Девятый все еще злится, ведь я сомневаюсь, что в таком густо населенном месте можно спрятать безопасный дом. Генри никогда бы не устроился у всех на виду. Когда поезд подъезжает к станции, мы молчим. Раздается звонок, двери раздвигаются, и Девятый ведет меня в последний вагон. Когда поезд трогается, мы наблюдаем, как на нас постепенно надвигается Чикаго.

– Пока наслаждайся видом, – говорит Девятый. Он выглядит все спокойнее, по мере того как мы приближаемся к городу. – Я расскажу больше, когда приедем.

Я никогда раньше не был в Чикаго. Поезд, стуча колесами, проезжает разные районы. Кажется, мимо окон прошло не меньше миллиона жилых домов. Улицы под нами полны машин, грузовиков, людей. Кто-то гуляет с собакой, кто-то везет в коляске детей. Все они такие счастливые, такие спокойные. Я понимаю, что это неправильно, но мне так хочется стать одним из них – трудно подавить это желание. Просто ходить на работу или в школу. Гулять с Сарой и приглашать ее на чашечку кофе. Жить нормальной жизнью. Звучит просто, но мне почти невозможно это представить. Поезд останавливается – одни пассажиры устремляются наружу, другие проталкиваются внутрь. В вагон набивается столько народу, что двух девушек – блондинку и брюнетку – буквально притискивают к нам.

– Как я и сказал, – Девятый ухмыляется, – наслаждайся видом.

Через пару минут блондинка пинает Ларец, стоящий у меня под ногами.

– Господи, ребята, что вы таскаете в этих коробках?

– Пылесосы, – я нервничаю, и вчерашние слова Девятого первыми приходят мне в голову. – Мы вроде как ими торгуем.

– Что, правда? – спрашивает брюнетка. Она кажется разочарованной. Я пожимаю плечами – даже я разочарован своей придуманной жизнью.

Девятый снимает свои треснувшие очки и тычет меня локтем в бок.

– Это шутка. Мой друг считает, что он очень остроумный. На самом деле мы работаем у коллекционера и везем эти ларцы в Институт искусств в Чикаго.

– Правда? – спрашивает блондинка. Девушки переглядываются. Судя по всему, теперь ответ им понравился. Повернувшись к нам, блондинка поправляет волосы. – Я там учусь.

– Серьезно? – с довольной улыбкой отзывается Девятый.

Брюнетка наклоняется и с интересом рассматривает затейливую резьбу на крышке моего Ларца. Мне очень неприятно, что она так близко.

– Что же внутри? Пиратские сокровища?

Мы не должны с ними разговаривать. Мы вообще не должны ни с кем разговаривать. Мы больше не подростки, которым надо прятаться среди людей. Мы беглецы-инопланетяне, которые только что уничтожили отряд полицейских машин. За мою голову назначена награда, и я готов поклясться, что и голову Девятого прямо сейчас оценивают в кругленькую сумму. Мы должны прятаться в глуши – в Огайо или пробираться дальше на запад. Мы должны быть где угодно, но только не здесь, в Чикаго, в битком набитом поезде, и не заигрывать с девушками. Я уже собираюсь сказать, что Ларцы пусты – пусть уже девушки прекратят расспросы и отстанут от нас, – но Девятый успевает раньше.

– Может быть мы с другом могли бы заскочить к вам сегодня попозже. Тогда мы вам все покажем.

– Почему бы вам не открыть их прямо сейчас? – надув губки, спрашивает брюнетка.

Девятый смотрит по сторонам. Он сильно переигрывает.

– Потому что я вам еще не доверяю. Вы, как бы это… подозрительные. Понимаете, о чем я? Две красивые девушки, прямо как в шпионском фильме. – Он подмигивает мне.

Неожиданно до меня доходит: он не лучше меня умеет обращаться с девушками. Он пытается это скрыть и выглядит смешно. Из-за этого я начинаю чувствовать к нему определенную симпатию, хотя в данный момент он позорит нас обоих. Девушки переглядываются и улыбаются. Блондинка открывает сумку, пишет что-то на клочке бумаги и протягивает ему.

– Мы выходим на следующей. Позвони после семи, и мы подумаем, как встретиться попозже. Меня зовут Нора.

Не могу поверить, что это сработало.

– А я Сара, – говорит брюнетка. Разумеется, как еще ее могут звать. Я качаю головой. Если это не явный знак, что нам нужно немедленно прекратить разговор, я не знаю, как еще он должен выглядеть. Девятый протягивает ей руку.

– Я Тони, а этот красавчик рядом со мной – Дональд.

Я стискиваю зубы и вежливо киваю. Дональд, ну-ну.

– Круто, – отвечает Нора. – Ну ладно, увидимся.

Поезд останавливается, они выходят. Девятый машет им в окно. Когда мы отъезжаем, он тихо посмеивается и выглядит очень довольным собой.

Я толкаю его локтем под ребра.

– Ты чокнулся? Зачем тебе понадобилось так привлекать внимание к себе – к нам обоим? У тебя не было никакого права втягивать меня в эти глупости. И как тебе пришла в голову идея показать им то, что у нас в Ларцах? Будем надеяться, что у девушки нет привычки думать – если она и купилась на ту чушь, что ты нес!

Он нравился мне гораздо больше, пока выглядел неудачником.

– Успокойся, Дональд. Можешь не визжать? Оно того не стоит. С нами там ничего не случится.

Он откидывается назад, заложив руки за голову. Когда он снова заговаривает, то уже не кажется таким самодовольным.

– Знаешь, Шандор бы чертовски мной гордился. Вряд ли ты догадываешься, но обычно я страшно нервничаю при девушках. И чем больше они мне нравятся, тем хуже. Это было раньше. После прошлого года я уже ничего не боюсь.

Я не отвечаю, а устраиваюсь на сиденье и смотрю в окно. Здания становятся все выше, архитектура все интереснее. Мы проезжаем театры, магазины, красивые рестораны – все из стекла. Некоторые здания так ярко сверкают на солнце, что мне приходится прикрыть глаза. Дороги под нами забиты машинами, сквозь окно слышны их гудки. Трудно представить себе место, меньше похожее на Парадайз, штат Огайо. Поезд останавливается, трогается снова. Мы проезжаем еще две станции, пока Девятый не говорит, что пора вставать: наша остановка – следующая. Через минуту мы с Ларцами подмышкой идем на восток по Чикаго-авеню. Прямо перед нами – озеро Мичиган.

Когда толпа вокруг редеет, Девятый говорит: