Ее развязный тон больно ударил Сандру. До нее только сейчас дошло, почему Грег здесь. А она-то, дура, казнила себя, корчилась по углам, глотая слезы. Много чести! Губы сами собой сложились в презрительную усмешку.

Грег потянулся и открыл глаза. Увидел Сандру и даже не удивился. Она словно материализовалась из его мыслей. Вот только откуда этот колючий взгляд и плотно сжатые губы? Когда он думал о ней, она представлялась ему совсем другой. Ах да, Снуки. Но тут уж ничего не поделаешь. Поймали, как говорится, со спущенными штанами.

— Бери автограф, и присоединимся к нему. — Снуки дернула Сандру за рукав. — Места хватит.

— Какой автограф? — Грег уже полностью овладел собой.

— Извини, что помешала. Я не отниму много времени. — Слова сыпались с губ, как камешки. — Написала статью про тебя. Нужно согласие на публикацию.

Он взял листки, пробежал глазами. Лицо его потемнело, напряглись желваки на скулах. Одним мощным движением он вытолкнул тело из ванны и встал перед Сандрой, широко расставив ноги, огромный, угрожающий. Так, по крайней мере, ей показалось. Он сейчас свернет мне шею, подумала она, стараясь смотреть в сторону. Его сильное тело, бугрящееся клубками мышц, неодолимо влекло ее. Если он прикоснется ко мне, я сломаюсь, и моя выдержка полетит ко всем чертям.

— Разве все было так, как ты пишешь? — спросил он тихо.

Сандра только кивнула, уставившись в пол. В голосе Грега ей почудились растерянность и боль, но она лишь сжала кулачки, так что ногти впились в ладони. Он смотрел на нее, словно ждал чего-то, и вдруг закричал:

— Снуки! Ручку! Живо! Дадим нашей журналисточке шанс отличиться.

Это прозвучало как пощечина. Выхватив подписанные листки, Сандра кубарем скатилась с лестницы, прижимая ладони к пылающим щекам. Все. На этот раз она окончательно потеряла его.

Скунс позвонил в тот же день, застав Бада врасплох. Тот вообще не был уверен, что дождется этого звонка, тем более так скоро.

— Финчли?

— Что? А, да!

— Занятно получить привет из преисподней, — усмехнулся Скунс. — Или это второе пришествие?

— Хорошо, что вы сохранили способность шутить. — Бад быстро включил автоответчик на запись. — Я друг Алека Финчли. Мне необходимо встретиться с вами.

— Сочувствую, молодой человек, но для меня это дело давно зарыто, и эксгумировать его я не намерен.

— Постойте! — Бад вцепился в трубку, будто это был сам Скунс. — У вас нет выбора.

— Это еще почему?

— Я вытащу вас из-под коряги. В отличие от Алека я вам пока ничего не должен.

— Блефуете, юноша! — фыркнул Скунс, но трубку, однако, вешать не спешил.

Бад расценил это как обнадеживающий знак и ринулся в атаку.

— Рассудите здраво. Все козыри у меня: я о вас знаю, мне известны ваш адрес и телефон. Достаточно, чтобы убедить вас, что кассета и досье Финчли у меня? Я думаю, да. Найти вас — всего лишь вопрос времени. Будете упираться, передам кассету в полицию и на телевидение. Тогда вам крышка. Согласитесь сотрудничать — останетесь лишь анонимным источником информации. Как вам такой расклад?

— У вас бульдожья хватка. Что вам от меня надо?

— Копии документов, которые вы передали Алеку Финчли. Компромат на «Марч Констракшнз» и ее владельца.

— Не терпится последовать за Финчли? Этот придурок Марч, как загнанный в угол барсук, может быть опасен.

— Я готов рискнуть. Вы ведь, кажется, не очень его боитесь.

— Я — другое дело. Кстати, тогда Марч так и не узнал, откуда дует ветер. Подумал, что весь компромат сгорел в машине вместе с Финчли, поскольку дальнейших разоблачений не последовало.

— Вы обо всем знали? — потрясенно проговорил Бад. — Знали и не предупредили Алека о том, что готовится?

— В этой паскудной жизни каждый сам за себя, юноша. И чем скорее вы поймете это, тем будет лучше для вас. Глядите в оба и поменьше хлопайте ушами, если хотите выжить. Ладно, побоку лирику. Я вам позвоню. Ждите.

Все было, как во сне. Ее тело, трепещущее под ним, изнывало от желания. Он чувствовал это по ее прерывистому дыханию, по коротким глухим стонам, зарождающимся где-то в глубине ее гортани, по особенному, чувственному прикосновению ее кожи.

Бад изо всех сил сдерживал себя, чтобы не дать безумию овладеть им, чтобы не спугнуть очарования. Весь этот вечер был одним сплошным волшебством.

— Покажи мне, где ты живешь, — сказала Марго и взяла его под руку.

Впервые они шли по улице, касаясь друг друга плечами, и от каждого прикосновения между ними пробегала искра. Прохожие, наверное, чувствовали это, потому что поминутно оглядывались и провожали их любопытными взглядами.

Они начали целоваться, как только вошли в подъезд, просто не могли больше терпеть. Целовались, поднимаясь по лестнице; целовались, когда Бад вслепую пытался отпереть замок, беспомощно скребя ключом по двери; целовались, стягивая друг с друга одежду.

Они словно заново знакомились, познавая друг друга с помощью рук и губ, узнавая и принимая. Волшебство! И вдруг что-то неуловимо изменилось, словно чья-то невидимая рука повернула выключатель. Тело женщины, только что объятое пламенем, вдруг словно подернулось льдом. Руки соскользнули с шеи Бада и безвольно повисли.

— Что? Что случилось?

Марго заслонилась от него локтем. Бад бережно отвел ее руку, попытался заглянуть в глаза, но она зажмурилась.

— Любовь моя, не надо ничего от меня скрывать. Не насилуй себя. Это он?

Она только крепче зажмурилась. Бад обнял ее и прижал к себе, почувствовал, как расслабляются напрягшиеся мышцы Марго.

— Я очень хочу тебя, Бад, милый, правда, но… но… не могу.

— Тсс… — Он приложил палец к ее губам. — Не надо ничего говорить. У нас будет время, много времени. Я готов ждать сколько угодно.

— Я только мучаю тебя.

— Если бы ты знала, сколько счастья в этой муке!

Ее благодарный смех, трепет ресниц, мед дыхания… Она ведь не знает, что одаривает его по-царски.

— Лежи тихо. Не двигайся.

Он опустился к ее ногам и скользнул языком в нежную глубь лона. Марго заметалась, изогнулась, ее пальцы судорожно вцепились в волосы Бада, силясь оттолкнуть, нет, притянуть его поближе.

— Алек, Алек, — беззвучно шептала она. — Любимый мой! Прости. Так, как с тобой, никогда больше не будет. Но мне хорошо с этим мальчиком. Я воскресаю от его любви. Я живая, понимаешь? Отпусти меня. Умоляю, отпусти!

Бад поднял голову, на его лице блуждала шалая улыбка, такая сумасшедше-счастливая, что Марго не смогла удержаться от смеха.

— Ты сейчас похож на кота, отведавшего сметанки.

— А я и отведал…