Готовясь в 1927 году к визиту высокопоставленного германского парламентария, Чичерин назвал ВОКС некомпетентным учреждением и заявил чиновнику НКИД Владимиру Лоренцу, что «слишком полагаться на ВОКС нельзя». У Чичерина были основания говорить так: совсем незадолго до этого один важный французский гость опубликовал на родине «зловредную» книгу — явно в ответ на «неумелое выполнение своих обязанностей» сотрудниками ВОКСа{160}.

Общество достигло наибольшей эффективности и значимости в ходе своего укрепления при Каменевой — в 1925–1929 годах и в эпоху Народного фронта — в 1934–1936-м. В отдельные периоды (сначала в 1931–1932 годах и затем, в гораздо более широком масштабе, — в 1937–1939-м) ВОКС подвергался чисткам и сотрясался под ударами идеологической бдительности, тормозившими все операции и предвещавшими появление уже в послевоенные годы гигантской, но малоэффективной организации-эпигона.

Прожекторный луч оценивания, который гиды направляли на подопечных им иностранцев, вскоре был направлен на них самих. Как только политические требования к гидам возросли, а кадры, происходившие из беспартийных, некогда элитарных слоев, попали в конце 1920-х годов под массированный огонь критики, чиновники ВОКСа начали пренебрежительно отзываться о политических навыках своих сотрудников. 2 января 1927 года Каменева председательствовала на открытии новых обучающих курсов для гидов. По новой программе подготовки гиды должны были изучить 32 предмета, многие из которых (политическая экономия, Ленин и ленинизм и другие предметы «политической грамотности») являлись главными элементами учебных планов партийных школ. Отличие новой программы состояло в необычном упоре на изучение внешнего мира: давался инструктаж относительно конституционного строя и государственных структур важнейших государств мира, прав иностранцев на территории СССР, ситуации в Коминтерне и географии мира. Гидам и ранее полагалось быть осведомленными по крайней мере в одном из направлений культурной жизни, но теперь они, кроме прочего, должны были концентрироваться и на таких конкретных сферах «социалистического строительства», как трудовое законодательство, советское образование, национальный вопрос, положение женщин в СССР. Ну и, конечно, на курсах их обучали переводу и подготовке всевозможных «отчетов, тезисов и резолюций»{161}.

Каменева объявила группе учащихся, что работа советских гидов-переводчиков будет полностью отличаться от работы зарубежных туристических гидов и экскурсоводов, которые механически повторяют изложенную в туристических путеводителях информацию, «смотря на виды, на старые замки и т.д.». Гиды ВОКСа должны были обладать не просто хорошим знанием иностранных языков — они должны были быть «общественно сильно грамотными», что в соответствии с истинным смыслом этих слов можно перефразировать как «быть политически подкованными советскими гражданами». Гиды были обязаны заранее изучать специфические черты каждой группы иностранцев, уметь затрагивать «больные вопросы» и разъяснять их в доступной манере. Они должны были обладать достаточными навыками, чтобы самостоятельно «проверять методы и способы воздействия на иностранца»{162}. Один из таких методов, основанный на незнании большинством иностранных гостей русского языка, заключался в вольном, частичном или вообще откровенно лживом переводе. Это был общеизвестный конек работы воксовского Бюро переводов, в котором в 1927 году работало 300 человек. Считалось, что переводчик ВОКСа обязан быть «политически грамотным» и «сам должен разбираться», что именно и когда говорить, естественно, в добавление к точному переводу{163}.

Новации в работе ВОКСа имели далекоидущие последствия, и в некотором смысле они породили возникшую в 1923–1926 годах ведомственную сеть, призванную демонстрировать советский социализм иностранцам. Для новых гидов Каменева блестяще резюмировала особый подход, заключавшийся в осуждении прошлого и указании на близость светлого будущего. Она отмечала, что иностранцы должны знать об ужасном наследии царизма и международной блокаде времен Гражданской войны. «Вы знаете, например, — говорила она, — что самое больное место — беспризорность… Нужно уметь рассказать, что это наше наследство… от прошлого…» Если проблемы настоящего можно было списать на прошлое, то настоящее также можно было показать в весьма выгодном свете, представив его как росток светлого будущего, ожидающего за ближайшим поворотом. Каменева указывала, что иностранцев нельзя «поразить» экономическим развитием, хотя в науке СССР не так уж и отстал. «Мы можем поразить иностранцев… только с точки зрения темпа [в котором все вокруг меняется. — М.Д.-Ф.] и с точки зрения развития»{164}. Советскую действительность нужно было представить не такой, какой она являлась в действительности, а такой, какой она могла стать.

Аналогичное подчеркивание тяжелого наследия прошлого и достижений настоящего характеризовало и усилия по созданию образа СССР за границей в 1923–1926 годах. Агитпроп Коминтерна мог особо акцентировать роль коммунистической партии большевиков с целью дать иностранным коммунистам образец для подражания, однако подспудно здесь присутствовало и стремление подчеркнуть достижения СССР. Коминтерн стремился подчеркнуть то, что можно обозначить как управляемая аутентичность: при малейшей возможности царское угнетение или успехи таких социальных мер, как санатории для рабочих, должны были обсуждаться от лица простых рабочих и вообще советских граждан{165}.

Сохраняя двойную задачу приема визитеров дома и формирования общественного мнения за границей, стратегии, которым обучали гидов ВОКСа, непосредственно работавших с иностранцами, были в целом схожи со схемами, отраженными в периодике данного общества. В соответствии с желанием Каменевой двенадцать выпусков бюллетеня ВОКСа за 1925–1926 годы были переведены на основные европейские языки, с сохранением спокойного тона описания ряда советских публикаций и событий. Красной нитью через все статьи о советской науке, искусстве, литературе, выставках, музыке и национальных культурах проходило стремление описать их, иногда вполне открыто, в терминах достижений. Однако прошлое в данном случае рассматривалось не только в качестве источника современных проблем — напротив, прилагались очевидные усилия для доказательства того, что Советский Союз сохраняет лучшее из культурного и научного наследия предыдущих эпох. Данная тема возникла как опровержение эмигрантских обвинений в адрес большевиков в уничтожении культуры. Празднование в 1925 году 200-летнего юбилея Академии наук СССР, которое удачно демонстрировало сохранение высокой культуры и научные достижения настоящего, а также обещало немалые успехи в будущем, освещалось не менее чем в трех выпусках бюллетеня подряд{166}.