Так значит, это правда. Легендарный монстр, что утащил дядю Джека в 1969 году, – не плод извращенного папиного воображения. Этот монстр реален и находится прямо здесь, разговаривает со мной, стоит на четвереньках, чтобы поместиться в тоннеле, длинный красный язык слизывает с шерсти комочки арахисового масла. Неожиданно я ощутил скорее гнев, чем страх.

– Вы и понятия не имеете, что сотворили. С моим папой. Со всей семьей. И со мной тоже – моя жизнь разрушена, как и у всех остальных, вы и сами знаете.

Все глаза Моргунчика опустились так низко, что коснулись каменного пола.

– Много долгих дней я провел в горьких сожалениях вместо сна. Признаться ли тебе в постыдной правде? Да, признаюсь! Тем вечером, когда мы забрали Джека, мы не были уверены, что это тот самый мальчик. Вообще-то мы пытались забрать обоих братьев, но весьма эффектно провалились. Однако Джек, испуганный, хотя его и забрали из вашего отсталого мира в наше прогрессивное королевство, не позволил нам вернуться и обменять его на твоего отца. Он сказал, и я никогда не забуду этих слов, они наполняют семь моих хладных животов теплом: «Берите меня. Я сделаю все, что попросите. Только оставьте в покое моего младшего брата».

Я пытался вообразить папу, непризнанного изобретателя кармана-калькулятора «Эскалибур» и газонокосильщика, здесь внизу, среди троллей. Но мог представить его лишь сжавшимся клубочком в углу. И все же в одном папа был прав: дядя Джек – самый храбрый в мире мальчик.

– Переведи, Джим, переведи, – прошептал Таб.

– Нет времени, – пробормотал я. – Этот тролль болтает без умолку.

– Ох, ну ладно. Тогда буду продолжать трястись от страха.

– Ничто так не погружает меня во мрак меланхолии, как мысли о непростой судьбе Джека, – продолжал Моргунчик. – Но я вытаскиваю себя из слезливой скорби, вспоминая о последующих сорока пяти годах мира. О сотнях человеческих детенышей, чьи жизни были спасены. Это заслуга твоего дяди со скромной помощью присутствующей здесь компании. Джек Старджес положил конец так называемой Эпидемии молочных пакетов.

– Почему она произошла? Кто забирал этих детей?

Глаза Моргунчика стали еще краснее. Какими бы они ни были слепыми, но каждый глаз сосредоточился на мне.

– Гунмар Черный.

АРРРХ!!! зарычала. Свет моргнул. Из стен тоннеля посыпались камни.

– Достойная реакция моей лохматой подружки! Джек помог нам победить Гунмара Черного, он же Голодный, он же Пьющий Кровь, он же Разрывающий Кишки, и тем лишить Гунмара его силы. А сейчас, по непонятным пока причинам, Гунмар снова становится сильнее. Его целью всегда было вторжение в мир людей, чтобы там всласть попировать, именно это вскоре и произойдет, если мы как можно быстрее его не обнаружим.

Когда мы прошли по каменной галерее в просторную пещеру, тоннель потемнел. Как только мои глаза привыкли к более яркому свету, я узнал то место, где уже побывал. Среди многочисленных куч хлама господствовали дымящийся очаг и гора велосипедов. Наверху раздраженно плевались одуряющим светом связанные проволокой люминесцентные лампы.

– Мило, – сказал Таб. – Могу я взять велосипед? – он протянул руку, и я хлопнул его по запястью.

– Велосипеды мертвых детей! – прошипел я.

Таб отдернул руку, словно совал ее в банку с пауками.

На другой стороне пещеры перед большим плоским камнем стоял Джек, копаясь в груде острого металла, сверкающей в отсветах пламени. Я понял, что не очень-то хочу знать, чем именно он занимается. И повернулся к троллям.

– Этот Гунмар, – сказал я. – Откуда вы узнали, что он становится сильнее?

Четыре глаза Моргунчика кивнули в сторону АРРРХ!!!. Мохнатая зверюга сунула огромную лапу в густую шерсть и, повозившись там, вытащила потрепанную картонную коробку и осторожно опустила ее к нам. Коробка выглядела совершенно неуместной, со всех сторон обклеена штампами и метками транспортной компании и адресована в Сан-Бернардино. Однако верхняя крышка подрагивала, будто что-то толкало ее изнутри. Мои ноги приросли к полу.

– Чудесно, – сказал Таб. – Передай бабушке, что я ее люблю. И принеси что-нибудь кошкам.

Сделав несколько быстрых вдохов, он взял себя в руки, откинул крышку и заглянул внутрь.

– Ох, Джим, – монотонно забубнил он. – Джим, ох, Джим, ох-ох-ох, Джим, Джим, Джим.

Я стиснул зубы и склонился над коробкой.

Внутри лежал огромный глаз. Радужка ярко-зеленая со всполохами дынно-оранжевого, белок нездорового желтого цвета, весь в сетке красных капилляров. Глаз был не только размером с пресловутый баскетбольный мяч Стива Йоргенсена-Уорнера, но и превратил грозный мяч в нечто совершенно невинное.

– Глаз Злобы, – сказал Моргунчик. – АРРРХ!!! вырвала его у Гунмара Черного во время последней схватки в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Могу заверить, что Глаз – само по себе зло, которое надлежит уничтожить, если это вдруг не очевидно. Но умоляю, не спеши его раздавить! Глаз служит своей темной цели. Владея проклятым глазом, АРРРХ!!! может вставить его и видеть то же, что и Гунмар. Несколько десятилетий там была одна тьма, туман и отчаяние. В последние несколько недель образ изменился. И АРРРХ!!! – милой, послушной и бескорыстной АРРРХ!!! – пришлось смотреть Глазом гораздо чаще, чем стоило бы.

– Глур-р-ргр-рум-м-мфафрум-м-мф, да? – сказал Таб.

Я извинился перед Табом, прежде чем вкратце пересказать ему слова Моргунчика.

– Потрясающе! Ладно, это и правда довольно интересно, – продолжил Таб. – А нам можно посмотреть? Можешь вставить глаз прямо сейчас?

Удивительное зрелище, когда гигант вроде АРРРХ!!! съеживается. Восемь глаз Моргунчика приняли сочувственный вид. Но мохнатый тролль задвигал массивной челюстью и набрался смелости снова распрямить плечи, пока не стал ростом с корабль под парусами.

– Человеческий мальчик. Просит об одолжении. Я сделаю. Для друга.

Мы склонились над картонной коробкой в предвкушении, как оттуда вытащат Глаз. Зрачок был чернее черного, такой бездонной бездной, что я ощутил, как тело затягивает в сулящие забвение глубины. От Глаза пахло соленым морем, и довольно сильно, так что у меня закружилась голова. Но мне все равно хотелось вдыхать эти едкие запахи, пока я не поглощу всю их безумную власть. Я наклонился ближе, почти вплотную, фантазируя о том, каким будет прикосновение Глаза Злобы к коже. Горячим? Прохладным? Мягким? Шершавым? Мне нужно было знать.

Глаз напрягся, как бицепс. Сосуды расширились, словно в них нагнали краски. Один сосуд лопнул, и хлынула густая оранжевая кровь, зашипев как газировка. Черный зрачок раскрылся подобно пасти, а радужка раскололась треугольными кинжалами зубов, проскрежетав у моих ресниц, прежде чем кто-то рванул меня назад.

– Плохая идея.

Джек захлопнул коробку, положил на нее пальцы АРРРХ!!! и изо всех сил отпихнул руку тролля. Гигантская зверюга заворчала, словно проснулась от грез наяву и с неподдельным изумлением обнаружила, что коробка покоится на ее огромной серой ладони. Понурив гигантскую голову, как наказанный ребенок, тролль сунул коробку в густую шерсть. Джек взглянул на Моргунчика, чьи виноватые глаза тут же развернулись в восьми направлениях. Потом Джек посмотрел на меня.