Он сказал себе, что каждая ночь будет такой. Каждая ночь.

Александр почти спал, когда его словно пронзило током. Он вспомнил, что это он должен был боготворить ее. Не наоборот!

Ханна пробудилась от чудесного сна и потянулась, наслаждаясь мягкой периной, свежими простынями и ощущением, будто она лежит в теплом гнездышке. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на нее одновременно с приятной ноющей болью между ногами.

О! Ее брачная ночь. Она наслаждалась каждым моментом.

Ханна глубже зарылась в подушки.

От замужних женщин в Кайрен Рее она слышала истории, из которых поняла, что в первый раз может быть больно, но Ханна ничего такого не почувствовала. Только райское блаженство и желание получить больше. И ей владело непреодолимое желание поцеловать мощную плоть мужа, попробовать ее на вкус. Как он попробовал ее. И он это позволил.

Она не знала, делают ли нечто подобное замужние женщины: матроны из Кайрен Рея точно об этом не упоминали. Но она наслаждалась каждым моментом. Ощущением гладкой кожи между губами, его вкусом, его запахом. Его дрожью и стонами.

Но самым восхитительным, вне всякого сомнения, было довести его до точки, когда он потерял контроль над собой и громко выкрикнул ее имя. Выкрикнул.

Она улыбнулась и повернулась на бок, надеясь разбудить его и, возможно, попробовать еще раз, но ее рука упала на холодные простыни. Александр давно ушел.

При виде его подушки с отпечатком головы Ханна надула губы. На подушке лежало… письмо.

Ханна узнала знакомый пергамент, и сердце почему-то сжалось.

Письмо? Еще одно письмо?!

Она, нахмурившись, развернула пергамент. Почерк был твердым и разборчивым. И в содержании послания не было ничего романтического.

«Ханна. Жена.

Я не хотел тебя будить. Пожалуйста, наслаждайся первым днем в качестве леди Даннет. Фергус проведет тебя по замку и представит нашим слугам.

Твой Александр».

Никакой прозы или стихов, посвященных их соитию. Хотя она уж точно не ожидала ничего подобного. Но ожидала чего-то. Чего-то большего. И если она не спросит его, она ничего не узнает.

Ханна вздохнула, нашла свое подвенечное платье и подаренный плед и босиком прошла через гостиную в жуткую коричневую комнату. Увидела накрытый салфеткой поднос на столе в гостиной и остановилась посмотреть, что на нем. Еще теплый чайник с чаем и тарелка с овсяными лепешками.

Ханна наморщила нос. Она не слишком любила овсяные лепешки, но была голодна. Взяв лепешку и жуя на ходу, она направилась к себе и стала одеваться.

Подкрепившись, Ханна вышла в коридор, подкралась к комнате сестры и поскреблась в дверь.

Лана тут же возникла на пороге и немедленно затащила ее в комнату.

– Ну, как это было? – прошептала она, широко раскрыв глаза, словно кто-то мог ее подслушать.

Ханна немедленно залилась краской.

Все было чудесно, пока она не проснулась и не обнаружила, что Александра нет. Но она не хотела делиться подробностями с сестрой, которая была девственницей, как бы той ни было интересно.

Ханна бросила взгляд на кровать, где в совершенно непристойной позе, с высоко поднятой лапой лежал Нерид. Он бросил на нее оскорбленный взгляд и продолжил яростно вылизываться. Приятно видеть, что он благополучно пережил стычку с Бруидом.

Что-то привлекло ее внимание, настолько, что все мысли о коте, отсутствующем муже и прошлой ночи вылетели из головы.

– Что это за запах? – спросила она.

Лана показала на стол рядом с камином. На нем стоял поднос.

Черт! Полный завтрак! С яйцами, сырами и…

– Это бекон?!

Лана кивнула, стащила последний кусочек и с удовольствием стала жевать.

– Как ты раздобыла бекон?

Лана пожала худенькими плечами.

– Я попросила. Мораг – просто золото. Она и ее сестра Уна уже целую вечность служат у Даннетов кухарками. – Лана налила две чашки чая.

Ханна взяла вилку, положила себе вкусной яичницы и стала есть, невзирая на сведенные брови Ланы.

– А я получила одни только лепешки.

– Хм… я сказала Мораг, что мне от них плохо, – лукаво улыбнулась сестра. – Тебе тоже стоит попробовать.

– Возможно, я так и сделаю.

Она глянула на сестру, сидящую в пятне солнечного света, такую милую, невинную и чистую, и что-то заворочалось в душе. Что-то вроде тревоги. Хотя вчера вечером она и была занята своими мыслями, все же не настолько, чтобы не заметить жадные взгляды Эндрю, которые он кидал в сторону Ланы. Ханна знала, что нужно бы придержать язык, но не смогла.

– Лана?

Девушка улыбнулась. Улыбка осветила ее лицо.

– Что?

– Я… – вздохнула Ханна. – Я несколько волнуюсь…

– Волнуешься? – Лана вскинула брови и отпила из чашки. – Насчет чего?

– Насчет тебя.

– У меня все прекрасно, – рассмеялась она. – Не беспокойся за меня.

– Ничего не могу с собой поделать. Ты моя подопечная. Я никогда не прощу себе, если…

– Если… что?

– Если что-то случится.

– О чем ты, дорогая? – Лана озадаченно уставилась на сестру.

Ханна должна это сказать.

– Так что? – Лана снова засмеялась, на этот раз недоверчиво.

– Я видела, как на тебя смотрит Эндрю, он наблюдает за тобой, словно ты жирный кролик, а он – голодный лис.

– Хочешь сказать, что я жирная?

– Ты знаешь, о чем я. – Ханна прищурилась. – Он намерен соблазнить тебя. Я все замечаю!

Лана покачала головой:

– Он очень красив. – Ее глаза лукаво блестели.

Ханна сжала кулаки.

– Да. Он привлекателен, но я уже видала людей подобного сорта.

– Подобного сорта?

– Да, он из тех, кто перелетает с цветка на цветок, стремясь взять все, что пожелает, а потом упорхнуть.

– Значит, я либо кролик, либо цветок? – нахмурилась Лана.

– И то, и другое, – прорычала ее сестра. – Тебе следует держаться подальше от него. Папа убьет меня, если я позволю, чтобы тебя скомпрометировали.

Лана упрямо выдвинула подбородок.

– Ханна, выбор зависит от меня. Если, вернее, когда я буду скомпрометирована, – надеюсь, что это рано или поздно случится, – это будет означать, что я сама позволила этому произойти.

– Мужчины вроде Эндрю могут быть очень убедительны.

Лана погладила Ханну по руке: