Ханне следовало бы прийти в восторг. Быть на седьмом небе. Она ничего не ела, но аппетита не было.

Весь обед муж сидел рядом. Несколько раз она пыталась вовлечь его в беседу, но он отделывался улыбками, кивками и взглядами. Пришлось обращаться к его брату. Эндрю был в хорошем настроении, вероятно, под влиянием виски, которое текло рекой. Он весело болтал, рассказывая о землях, клане и истории семейства Лохланнахов, – обо всем, о чем должен был поведать муж.

Даннет, в свою очередь, пил немного, делая лишь глоток после каждого нового тоста, но это ее не успокаивало. Когда он встретил ее взгляд и отвернулся, Ханна подняла палец, жестом давая понять, что хочет еще вина. Она вовсе не собиралась так много пить, но вино слегка утихомирило ее гнев. Оставалось лишь надеяться, что она не сопьется в обществе такого каменного великана.

К тому времени, как принесли свадебный торт, она немного смягчилась и пришла к решению. Значит, он не желает говорить с ней? Прекрасно. Она сама не станет разговаривать с ним. И это будет поистине мирный союз. По крайней мере, тихий.

Конечно, ей будет тяжело держать язык за зубами, но она сумеет это сделать.

Ханна была уверена, что в животе жжет от ярости и решимости. Не от желания отомстить.

Кухарка Мораг, сияя от гордости, впустила лакеев, несших торт: большой фруктовый бисквит, пропитанный бренди и соблазнительный даже на вид. Должно хватить всем!

Первый ломтик был поставлен перед мужем Ханны. На тарелке лежали две вилки: очевидно, муж и жена должны были разделить торт. Верхний слой раздали гостям. А нижний сберегут, чтобы отпраздновать рождение их первенца.

Когда Даннет протянул ей вилку с кусочком торта, Ханна попыталась проигнорировать его жаркий взгляд, но не смогла. В этом взгляде, в улыбке, казалось, была бездна значения, но Ханна не желала угадывать, что у мужа на уме. Послушно, как птенец, она открыла рот и позволила ему кормить ее. Но идеальный на вид торт показался ей совершенно безвкусным. Она пожевала, проглотила и, в свою очередь, поднесла к губам Александра кусочек торта.

Ханна думала, что они доедят торт до конца или, по крайней мере, попытаются это сделать, но Даннет, проглотив свой кусочек, встал и потянул ее за собой.

– Леди и джентльмены! – вскричал Эндрю. – Лэрд и леди Даннет!

Собравшиеся разразились приветственными криками. А когда Александр подхватил Ханну на руки, люди обезумели. Ханна охнула, но за ревом толпы ее никто не услышал. Она бросила панический взгляд на Лану, но та ответила ей восторженной улыбкой. Значит, помощи ждать не приходится.

Когда муж выносил Ханну из зала, жители Даннета сгрудились вокруг него. Еще одна толпа стояла у подножья лестницы, выкрикивая добрые пожелания, пока он бежал наверх, а затем по длинному-длинному коридору к их покоям. Когда крики стихли, Ханна затряслась от страха.

Она испытывала миллион ощущений. Его движения, когда он уносил ее от гостей. Его руки, сжимавшие ее. Тепло его груди. Его запах, окутывавший ее.

О господи!

Ей не стоило столько пить. По крайней мере, стоило побольше есть.

Александр нагнулся, открыл дверь в свою спальню, перенес Ханну через порог и пинком закрыл дверь. Ханна чувствовала его взгляд, но не смела поднять глаза. Щеки ее горели.

Они одни. Совершенно одни. В его спальне.

Она глянула на кровать.

Гигантская. Четыре толстых столбика по углам. Пышные подушки. Простыни были откинуты.

Господи!

Она открыла рот, решив, что это превосходная возможность продолжить разговор, начатый в ее покоях, но Александр взял ее за руку. Его губы были теплыми, а дыхание – влажным, он нежно поцеловал кольцо на ее пальце.

И тут он встал перед ней на колени. Теперь Ханне пришлось смотреть на него. Она неожиданно поняла, что он неотразим. Что он прекрасен и ему невероятно идет традиционный костюм горцев.

Удерживая ее взгляд, Александр поднял подол ее платья. И поцеловал.

Никакие слова не могли выразить того, что означал этот жест. Он пронзил ее душу вернее любой стрелы.

– Моя жена, – сказал он этим поцелуем. – Я твой слуга.

Ее раздражение в мгновение ока исчезло, словно песочный замок под волной нарастающего прилива, а желание быть с ним так же внезапно усилилось, наполняя ее вены палящим жаром. Тело закололо десятками невидимых иголок.

Может, во всем было виновато вино или то, что она почти ничего не ела, но голова закружилась. Сердце забилось сильней. Комната поплыла перед глазами.

Пропади пропадом разговоры! Она хотела его. Хотела здесь и сейчас.

Прекрасна. Она невыразимо прекрасна. Глаза сияют, губы чуть приоткрыты.

Александр дрожал, глядя на нее снизу вверх. Он едва верил, что время пришло. Наконец. Наконец они стали мужем и женой. Наконец они одни.

Весь праздничный обед он едва сдерживался. Речи, бесконечные тосты, пожатия бесчисленных рук. Когда пришло время подхватить ее и унести, его охватил безумный восторг. И вот теперь они здесь. А он не знает, что делать дальше. Потому что никогда не был с женой.

Но он знал, чего хочет. Он хотел боготворить ее.

Он встал на враз ослабевшие ноги, зашел ей за спину и высвободил ее волосы из узла. Они упали ей на плечи шелковым водопадом. Александр стал пропускать мягкие пряди между пальцами.

Потом отстегнул розетку и снял плед, накинутый на нее его братом. Тщательно сложил его и бросил на стул. Отстегнул веточку белого вереска и положил рядом со своей.

Теперь нужно продолжить. Медленно расстегнуть ее лиф и снять платье. Но нет. Он должен отведать, каковы на вкус ее губы. Слишком много времени прошло с тех пор, как он в последний раз ощущал этот вкус.

Он приподнял лицо Ханны за подбородок. В ее глазах мелькнул страх. Да, он такой большой, а она такая маленькая, но нельзя, чтобы она его боялась. Он всегда будет нежен с ней, потому что поклялся в этом.

Прикоснувшись губами к ее губам, он прошептал слова, рвавшиеся из сердца:

– Ханна. Моя жена. Моя любовь.

Хотя последнее слово она могла и не расслышать, потому что в этот момент их губы соприкоснулись.

А мгновение спустя у него вылетели из головы все мысли.

Потому что это происходило каждый раз, когда он касался ее. Ощущал ее вкус.

Жар поднялся в нем, когда он припал к ее губам, притягивая ее ближе, проникая в ее рот языком. Она застонала и прильнула к нему, отчего он загорелся еще сильнее. Это их первый настоящий поцелуй после того, как они стали мужем и женой. Она была теплой и пахла так ароматно, и он умирал от желания взять ее.

Хотя Ханна с готовностью отвечала на поцелуи, зарываясь пальцами в его волосы, Александр отступил, напомнив себе, что должен поклоняться ей. А не набрасываться, как дикарь. Он продемонстрирует ей своим телом то, что было так трудно сказать вслух.