— Нас не так просто убить, приятель, — рассмеялся Денхольм. — Право же, себе дороже!

Штурман посмотрел долгим испытывающим взглядом и кивнул:

— Наверное, вы правы, господин. Но попытаться можно.

— Вам придется встать в очередь. Слишком много желающих.

Стэнли хотел что-то возразить, но тут на палубу поднялся капитан. Денхольм и моргнуть не успел, а кормчий уже стоял у руля, да и игроков как ветром сдуло, остался один разобиженный Санди на опустевшем бочонке. Король кивком подозвал его, и шут присел под мачтой на нагретое штурманом местечко.

— В чем дело, куманек? — еле слышно поинтересовался он. — Я слышал, нас собирались убить?

— Мы попали к контрабандистам, дружище, — пояснил король.

— Ну, пока у нас общие интересы. Мы ведь тоже прячемся от стражи, не так ли? Но что ты собираешься делать, вернувшись наконец в столицу?

— Сам не знаю, — развел руками король.

— Хорошенькое дельце. Компанию ты себе, братец, подбираешь что надо! Сначала городское ворье, потом бывший наемный убийца, наполовину свихнувшийся колдун, по которому костер тоскует как минимум лет сто, а теперь еще и контрабанда! Блеск!

— Ладно, не ворчи. Если уж собственная стража пытается мне кровь пустить, куда деваться бедному монарху?

На палубе тем временем все вернулось в прежнее русло: матросы поставили парус, гребцы налегли на весла, привычный берег вытянулся узкой лентой и поплыл назад, уступая место новым просторам.

Красива была Эрина, Светлая река Священной Элроны. Неспешно и величаво несла она свои прозрачные, чистые воды, отражая, как в зеркальной дымке, ласковые лучи уставшего, разморенного собственным жаром солнца. Искрилась и переливалась, подмигивала золотистыми огоньками, пляшущими на легкой наветренной ряби, словно сама волшебница Эариэль рассыпала самоцветы на отрезе сияющего неба…

И летели вдаль берега, сковавшие безудержную силу речных духов, удержавшие все сметающий табун белопенных коней Вальмана, приятеля Итани, правящего замысловатым кружевом быстротекущих рек…

Летели берега, спешили уступить дорогу соседям, выстроившимся в праздничном приветственном поклоне королю Элроны, нарядные, умытые недавним ливнем, обошедшим стороной белокрылый трегг; залитые светом сверкающие берега, то холмистые, то болотистые…

Пролетали мимо острова, матросы затянули лихую рыбачью песню в такт своей яростной борьбе с тяжестью весла, и замечтавшийся король очнулся только тогда, когда падающее за горизонт измотанное солнце окрасило багрянцем выросшие из болот, подобно почетной страже, скальные уступы.

Матросы оставили весла и выстроились на палубе. Обнажая голову, капитан обвел их суровым взглядом. Из всей команды один лишь штурман остался у руля, но и он свободной рукой стянул с головы засаленную повязку…

Несколько слов благодарственной молитвы за добрый путь, за спокойную воду, за попутный ветер, за щедрых гостей. Несколько минут тишины. И маленький самодельный кораблик, бережно опущенный на воду, унес пару просяных лепешек, смоченных в вине, зажженную свечку и золотую монету — задабривать своенравных речных божков, успокаивать безвременно ушедшие души утопших… Кораблик под напряженное молчание экипажа прыгал с волны на волну, потом наконец клюнул носом и ушел в глубину. Матросы вздохнули с облегчением: капризные боги не сердились за прожитый ими день и приняли жертву. Вслед уходящему на дно маленькому парусу понеслась тягучая песня памяти обо всех моряках, запутавшихся в бороде могучего и грозного Фейхайя, коварного Бога морских штормов и подводных рифов:

Корабли улетают вдаль,

Корабли уплывают в моря…

И тонка парусов печаль…

Темной сталью блестят якоря.

Только что они забыли там?

Одиночество со штормом пополам

Или чаек резковатый крик,

Ощущения свободы миг?

Пел разом помрачневший штурман, с нежданной силой, с затаенной болью. И вторила ему команда охрипшими тяжелыми голосами, команда речного трегга, пропитанного солью суровых морей:

Их отвага была им звездой,

Их фортуна вела за собой…

Лучше с боем погибнуть в волне,

Чем от сытости — на земле!

Мелкая дрожь охватила короля, он взглянул на шута и встретил расширенные от возбуждения зрачки серых глаз. С непокрытыми головами стояли они бок о бок с контрабандистами, и сердца их бились в такт унылым звукам.

А потом все неожиданно смолкло, и тишина оглушила короля.

Резкий крик отрывистой команды прозвучал, подобно боевой трубе, оцепенение исчезло, разбивая магию поминальной песни. Матросы кинулись убирать весла, сворачивать парус, крепить якорь. Тяжелый переход был завершен, впереди их ждал ужин и долгожданный отдых.

Наступала ночь.

После ужина, ненамного отличавшегося от обеда по разнообразию и качеству поданных блюд, король был приглашен на партию в пок-пот, где попеременно выигрывал и проигрывал с таким искусством, что остался при своих, никого не обидев. Санди от фишек отказался и, извинившись, спешно покинул высокое общество ради пустого бочонка из-под молодого эльстонского вина, потертых костей и азартных партнеров, желающих отыграться.

Войдя за полночь в каюту, шут похлопал себя по карманам, набитым медяками, и, довольный жизнью, развалился на койке.

— Теперь ты скажешь, — улыбнулся король, — что всю жизнь мечтал заняться контрабандой.

— Да нет, в балагане я чувствовал себя уютнее, — усмехнулся шут. — Все-таки качка — наказание Богов. Но в целом ты прав, здесь лучше, чем в твоем дворце, куманек! И безопаснее.

— Молчи, ворон, приманишь беды! — предостерег король, погружаясь в тяжкие думы. — Так ты тоже считаешь, что во дворце этот кошмар не кончится?

— А где он начался, хотел бы я знать! Наверное, не каждый день в королевское вино подливают яд койшу.

— Так уж прямо койшу! Да и откуда тебе знать?

— Масх просветил, ядовитое светило лекарской премудрости. На самом деле, братец, будь моя воля, я бы вез тебя в другую сторону, прочь от дворца. Ты вот следствие не учинил, и теперь там вольготно разгуливает отравитель. А с твоим легкомыслием у него сто и одна возможность оборвать нить жизни Потомка Богов. А если остаться здесь, никто бы и не заподозрил…

— Не мечтай. Мы капитану как кость в горле. Высадит в ближайшем порту. Ну в лучшем случае до моря довезет за солидную плату.

— А там сели бы на другой корабль…

— А кто страной управлять будет? — сердито оборвал король, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Мне ведь и самому возвращаться неохота, — поведал он вдруг с удивлением, — еще вчера думал, что все, больше носа из столицы не высуну ближайшие лет десять, а вот совсем сбрендил Божьей Милостью Король Элроны: и на королевство наплевать, и убийцу брата пристукнуть руки чешутся. Самолично, заметь, не казнить, а голыми руками разорвать на мелкие части. Он ведь, сволочь, его безоружного резал, связанного клятвой побратимства, литьем воды и прочей дрянью суеверной!