Невероятно. Брейтуайт стрелял в упор – с такого расстояния промахнуться нельзя. В отчаянии Аттикус перевернул отца сначала на один бок, потом на другой, но так ничего и не нашел. Ни пулевого отверстия, ни следов пороха на рубашке, а кровавые пятна – это от разбитых кулаков самого Аттикуса.

Пока его переносили, Монтроуз открыл глаза и сказал Аттикусу, мол, отстань, я в порядке. Правда, по голосу было совсем непохоже. Он попытался сесть, однако внезапный приступ боли заставил его лечь. Стиснув зубы, он попробовал снова, на этот раз даже встал на ноги, но несуществующая пуля где-то в груди вызвала такую боль, что он потерял сознание. Аттикус вовремя подхватил его и перенес в кровать. Вот тебе и чудеса: отец жив, а встать не может.

Аттикус снова укрыл Монтроуза, тот зашевелился и медленно разлепил глаза.

– Доброе утро, пап. – Хотя Аттикус говорил спокойно, он был готов силой удержать отца, если тот будет порываться встать.

Однако Монтроуз, кажется, сделал выводы из вчерашнего.

– Мне снилась твоя мать, – сказал он.

– И как сон? Хороший?

– По крайней мере, она мне не говорила «я предупреждала». – Монтроуз осторожно повернул голову. – Где Джордж с Летишей?

– В соседней комнате. – Аттикус указал на дверь.

– Они как?

– Тише съездили по лицу, чтобы не брыкалась; будет фингал. Джорджу тоже досталось. В остальном вроде все целы.

Монтроуз посмотрел в другую сторону.

– Окно открыть пытались?

– Мы тебя тут не бросим.

– Пускай хотя бы девчонка сбежит.

– Думаешь, сможешь уговорить Тишу? Хорошо, давай я ее прямо сейчас позову.

– Не надо. Боюсь, уговоры не мой конек. – Он нахмурился. – Хотя бы узнал, для чего ты нужен Брейтуайту?

– В общих чертах, да.

– Он собирается призвать одного из этих, как их, старост. И сонмище шугготов в придачу. А ты для них навроде подношения.

– Рад, что у тебя есть силы шутить. Значит, не так все плохо.

– Поверь, радостного мало. Я прочитал достаточно этих твоих повестей и знаю, чем они чаще всего заканчиваются. Великий маг и его приспешники тоже становятся обедом. Или сходят с ума.

– Как правило, да, – подтвердил Аттикус. – Тем не менее Брейтуайт довольно уверен в себе. Может, он и вправду знает, что делает.

– Папаша – кретин. А вот сыночка я бы поостерегся. Если выпадет возможность спихнуть его в какую-нибудь пропасть, не мешкай.

Прошло полчаса. Монтроуз снова заснул, а вскоре во входной двери повернулся ключ. На пороге стоял Калеб Брейтуайт. Один.

– Ты за мной? – спросил Аттикус тихо, чтобы не разбудить отца.

– Нет. – Брейтуайт словно нехотя шагнул в комнату. – До ритуала еще несколько часов. Они там все спорят, когда именно нужно начинать.

– А от этого что-то зависит?

– Отец думает, что нет, а Пендергаст и еще кто-то провели астрономические расчеты. Результаты не сходятся, но каждый отстаивает их с пеной у рта. Решили обсудить за завтраком. Если в итоге они не переубивают друг друга, то тебя заберут около полудня.

– А ты где в это время будешь? – спросил Аттикус. – Ты что, не участвуешь?

– Нет. Мне приказано убраться отсюда подальше и не возвращаться до конца ритуала.

– Чтобы сохранить род, если что-то опять пойдет не так? Или просто взрослые не хотят, чтобы ты путался у них под ногами?

– Думаю, и то, и другое, – ответил Калеб Брейтуайт. – Так что я зашел попрощаться. И попросить прощения. – Он кивнул на спящего Монтроуза. – Мне правда очень жаль.

– Ну да, ну да, я видел, как ты был расстроен вчера, когда стрелял.

– Я всего лишь выполнял приказ. Я ведь предупреждал…

– Ладно, можешь не распинаться, – сказал Аттикус. – Хочешь загладить вину – увези хотя бы Летишу. Ну и Джорджа, если получится.

– Не могу.

– Они ведь ни при чем, зачем их тут держать? Да и я не стану ничего вытворять, особенно когда папа в таком состоянии.

– Ты – не станешь. Наверное, – допустил Брейтуайт. – А вот Летиша – запросто. Только представь, что она устроит, попытайся я вывезти ее одну, без тебя. К тому же мой отец выразился предельно четко: уезжаю только я.

– Тогда нам больше не о чем говорить.

– Ладно, ухожу.

У двери он обернулся.

– Попрошу принести завтрак.

– Спасибо, я не голоден.

– Зря отказываешься. Поверь, лучше поесть, – сказал Калеб. – Во время ритуала силы тебе пригодятся. К тому же никогда не знаешь, какой завтрак будет последним… Никто не знает.

* * *

К полудню Аттикус был уже собран. Он начистил ботинки, надел брюки и свежую рубашку, даже рукава закатал – к тяжелой работе готов.

Дверь открыл Уильям. Он улыбался, как будто пришел проводить Аттикуса к обеду. Слуги, толпившиеся в коридоре, выглядели менее дружелюбно. У некоторых были синяки и ссадины – напоминание о вчерашнем вечере.

Аттикус в последний раз оглянулся на отца и на стоявших рядом с ним Джорджа и Летишу.

– Не бросайте друг друга. И помолитесь за меня.

Ритуал проводили в большом вытянутом зале посреди третьего этажа. Ни единого окна, только люк в крыше и пять-шесть ярких настенных светильников. Царапины на полу и кое-какие другие признаки подсказывали, что это нечто вроде лаборатории и обыкновенно здесь стоит куча массивной мебели и оборудования. Однако сегодня по случаю ритуала вынесли все, кроме самого необходимого.

Картина складывалась необычная. У правой стены зала стоит одинокая дверь. На раме вырезаны буквы неизвестного алфавита – скорее всего, магические письмена. Сама дверь сделана из черного блестящего материала, а петли и ручка – серебряные. На полу вокруг двери белым мелом с серебряной крошкой начерчен круг. Слева он незамкнут, и оттуда идут две параллельные линии, образовывая узкую дорожку ко второму кругу на противоположном конце комнаты. В нем расположено диковинное устройство: серебряный цилиндр в половину человеческого роста, с навершием из прозрачного хрусталя. Ровно посередине между дверью и цилиндром, точно под люком в потолке, – третий круг. По его окружности написаны другие непонятные буквы, а внутри – большая пятиконечная звезда. Линии изгибаются, как будто под действием магнитного поля. Мысль о магнетизме возникла не случайно: в кругах и дорожках узнавалась электрическая цепь. Принцип ритуала стал немного понятнее. Открывается дверь, и через нее из другой реальности по направлению к цилиндру (видимо, конденсатору) начинает течь некая энергия. Чтобы цепь замкнулась, необходим проводник: его задача – направлять энергию, куда следует… или сгореть, если ее будет слишком много.

– Мне встать сюда, верно? – спросил Аттикус.