уж меня прости, с самого начала было видно, что он малахольный… прости, идейный. У таких деньги не водятся. Он ведь как декабрист – за таким или без оглядки идти до конца, или без оглядки бежать от такого.

– Таточка, солнышко, – продолжала обрабатывать ее мать, – ты не молодеешь, а Ваня уже через несколько лет может превратиться в несносного подростка. Переходный возраст нагрянет, и пикнуть не успеешь. Поверь, тогда создать семью тебе будет намного сложнее! Да и мы с отцом не вечны. Сейчас мы пока кормим вас с Ванечкой – с удовольствием, потому что вы наши кровиночки. Но, детка, неизвестно, что будет завтра. Ты видишь, что делается. Грозят то ли инфляцией, то ли обвалом рубля, поговаривают, что на прилавках скоро будет шаром покати, начали гречку скупать, соль и спички – мыслимо ли?! Как к войне готовимся… Нет, папа определенно говорит, войны не будет, но на экономическом фронте просто ужас, Таточка, боюсь, не затрещал бы по швам мой магазин… Ох, как не хотелось бы…

Мама причитала и сокрушалась, а у Таты сосало под ложечкой, потому что она начинала понимать, насколько мама права.

– Тебе с сыном нужна твердая опора в жизни, доченька, – тихо и грустно сказала Зинаида Алексеевна. – А твой нищий аспирант на эту роль ну никак не годится. Уж прости меня, маленькая.

– Вот говорил я… – бурчал и отец.

И в итоге все эти разговоры дали свои плоды, для начала пустив ростки изрядного недовольства.

– Юр, нам надо серьезно поговорить, – не выдержала однажды Тата.

Всякий знает, как мужчины терпеть не могут вот такую прелюдию. А продолжение было и того хуже:

– Твоя мечта наконец сбылась, – сказала Тата. – Ты теперь кандидат наук, но… пойми, милый, этот статус ничего принести не может. Кроме морального удовлетворения.

Ответом ей был донельзя удивленный взгляд ученого.

– Наука останется наукой, занимаешься ты ею или нет, – решительно продолжала Тата. – А как же я? А как же мы? Я вообще иногда перестаю понимать, кто я для тебя. Так все хорошо начиналось. А сейчас что?

– Что? – переспросил совершенно растерявшийся ихтиолог.

– Ну вот кто я для тебя? – всплеснула руками Тата. – Посудомойка? Кухарка? Мы когда в последний раз были в театре? Или в каком-нибудь клубе? Да, я совершенно не люблю ходить по клубам, но так можно просто прокиснуть! А отдых? Юра, я на море хочу! И не на наше, а там, где все-таки почище, надо ведь себя уважать. И меня. Мы же вроде бы вместе! Но в том-то и дело, что «вроде бы»! А если мы хотим быть вместе, значит…

– Значит? – после паузы осторожно переспросил Юрий.

– Значит, ты должен бросить свою науку и начать нормально зарабатывать, – рубанула Тата. Как в холодную воду прыгнула.

Щеки ее горели. Юра молчал.

Сказать, что он был ошеломлен – это ничего не сказать. Он абсолютно не был готов к такому повороту.

– Таточка, – сказал он и остановился. – Мне надо… понимаешь, это так неожиданно, а сейчас у меня все мысли в новой статье… Ее просит один журнал, и обещают гонорар, кстати…

– Юр, опять подачки с барского плеча? – горько спросила Тата.

Юра немного обиделся. Он нашел неплохо оплачиваемую тему – поведенческие особенности промысловых рыб в рамках тралового лова. Учитывалось много факторов: разность глубины, гидродинамические и акустическое поля судов. И ему совершенно необходимо было полное сосредоточение.

Этой статьей он должен был себя зарекомендовать – это дало бы ему право на постоянные заказы. Этот научный журнал и в самом деле платил неплохо, и многие буквально бились за то, чтобы увидеть свою фамилию на его страницах. А его, Юру, они позвали сами, и он имел законный повод гордиться. Тем более что вчера Тате понадобился новый фен взамен недавно сгоревшего. В субботу она хотела вымыть голову – а волосы у нее были роскошные – и спохватилась, что сушить ее нечем. Была как раз суббота, и они вместе отправились в магазин. Ванечка весело прыгал от отдела к отделу и дисциплинированно ничего не выпрашивал, но незапланированная покупка – разумеется, мужчина взял расходы на себя – пробила ощутимую брешь в его бюджете. Пока Тата была в ванной, Юра писал статью. А Ванечка с самого утра расшалился, бегал по квартире, и Юра несколько раз ловил его в непосредственной близости от стойки с аквариумами.

Фен оказался хороший, мощный, с разными скоростями и тепловыми режимами. Тата была им очень довольна, уложила волосы. Вроде бы все прекрасно, и тут…

И тут вдруг она как ушат с ледяной водой вылила на Юрия этот ультиматум. Да он и так старается на пределе своих возможностей! Казалось бы, имеет право на моральную поддержку – и на тебе. Оплеуха… Главное, за что?! Понятное дело, в родительском доме она привыкла себе ни в чем не отказывать. И, кстати, фен можно было бы купить попроще, не в брендовом магазине, где основная часть цены ложилась именно на бренд, а даже не на мощность и надежность. Он ведь ни слова ей не сказал, когда расплачивался! А, между прочим, хотел купить себе осенние ботинки. Теперь придется дохаживать в старых, на рыбьем меху, не раз чиненных. Ну, это ладно, он привык экономить на себе. Но ему было обидно.

– Тата, ну почему «с барского плеча», – попытался урезонить он. – Ну, давай ты остынешь, мы вместе еще подумаем… Скоро мне обещали дать студентов, это тоже будет прибавка к зарплате…

– Юра! – не выдержала Тата. – Ты разве не слышишь, что я пытаюсь тебе сказать?! Все эти прибавки… Они настолько ничтожны, нищенски и унизительны! Я же тебе про другое говорю – надо кардинальнейшим образом менять жизнь! Сам образ жизни и образ мышления, если хочешь! Ты же мыслишь по-нищенски, нельзя так!

И Тату, что называется, понесло. Она требовала немедленного ответа – естественно, ожидая услышать, что все будет так, как она хочет. Однако сказал Юрий совсем другое.

– По-нищенски?! – Он высоко поднял голову, ноздри его раздувались. – Ты хочешь сказать, я нищий?! Да я в жизни не побирался, не имею такой привычки! Да, я не богат, но всегда зарабатывал честным трудом и делаю то, что умею и люблю! Меня уважают и ценят, ни разу в жизни меня еще так не