Небольшое стадо кабанов выскочило на меня совсем неожиданно. Увидев меня, затормозили на мгновение и под прямым углом дёрнули налево. Я только успел сорвать с плеча мушкет и почти не целясь выстрелить вслед последнему. Услышав визг, я довольно улыбнулся – с почином меня.

Подстреленный поросёнок был чёрным, с жёсткой длинной шерстью и внушительными клыками, которые выпирали из-под губы, как четыре прямых кинжала. Ага, четыре и все с нижней челюсти. При этом размером свинюшка была небольшая, килограммов двадцать живого веса, в смысле неразделанного. Навыки Марка помогли за пятнадцать минут освежевать тушку, привязать к палке и нести добычу вроде старого плотницкого ящика, только слегка на отлёте, чтобы не запачкаться кровью.

А ночью на меня напали. Из сна меня буквально выбросило тревогой. В первую секунду не мог понять, что же случилось, только пытался унять внезапно бешено застучавшее сердце. Через несколько секунд услышал едва слышимый горловой рык совсем рядом, буквально в паре шагов от меня. Сквозь широкие щели между досок шалаша на толстой ткани я увидел медленно двигающуюся тень, хорошо заметную благодаря лунному свету. Когда я зашевелился, тень замерла, рычание стало громче. Затрещала парусина под когтями ночного гостя, чуть качнулись стены шалаша, когда зверь встал на задние лапы и передними попытался прорвать препятствие.

Бах!

Клуб сизо-белого дыма наполнил палатку. Картечь проделала в стене шалаша две рваные дыры в том месте, где секунду назад стояла на задних лапах зверюга. Стрелял чуть ли не в упор, уж очень длинный мушкет с кремнёвым замком. А короткие тромблоны использовать не с руки – фитиль быстро прогорает. Не вставать же каждые сорок минут, чтобы запалить новый?! Кстати, мушкет зарядил большой и двумя мелкими пулями, чуть-чуть увеличив навеску пороха. Из памяти Марка знал, что такое вполне допустимо и не раз использовалось хозяином моего тела на охоте против крупного хищника, лося или дикого быка.

– Бах! Бах!

Пистолеты разрядил почти наугад в сторону прохода, где раздалось громкое рычание и возня. Бросив под ноги разряженные стволы, взял один из тромблонов, вдел в серпентин фитиль, выдвинул полку, на которую насыпал пороха, после чего чиркнул зажигалкой рядом с концом фитиля. Несильно подул, чтобы тлеющий кончик превратился в уголёк. Потратил секунд семь на всё и был готов отразить новую атаку. Но вокруг было тихо.

Понемногу выветрился дым из шалаша, сгорел почти полностью фитиль, а нападать никто не торопился. Я отставил тромблон и быстро зарядил пистолеты и мушкет, насыпал на полки свежего пороха. Заправил полки ещё на двух тромблонах, которые я держал заряженными в палатке именно на такие случаи. Запалил ещё один фитиль и вложил тот в котелок с крышкой, чтобы он тлел там. Хоть не так быстро сгорит. До утра просидел в обнимку с оружием, вслушиваясь в окружающий мир. Вышел на улицу только тогда, когда солнце высоко поднялось над горизонтом. Надеюсь, гости были ночными хищниками и не караулят меня в кустах поблизости.

Рядом с входом на земле натекла небольшая лужица крови и от неё в сторону зарослей тянулась частая цепочка крупных кровяных капель. Серьёзно я кого-то зацепил, надеюсь, сдохнет вскорости и меня некому больше будет ночами беспокоить. Вторую тварь я нашёл в нескольких метрах от границы зарослей. Оставила после себя настоящую тропинку из свернувшейся крови, на которой уже пировали какие-то мелкие мураши. Пули из мушкета разворотили живот, содрали лоскут шкуры на боку и перебили хребет. Из выходной раны торчали осколки кости, из входной – вылезал десятисантиметровый конец сизой кишки.

Зверь был один в один похож на того, который мне встретился в пещере. Только заметно крупнее и клыки раза в два больше. Кусни он тогда меня за ногу и до кости достал бы запросто. Или сразу в горло вцепился бы. Мне повезло, что ко мне забралась молодая и неопытная особь. Или больная, для которой в стае не находилось куска добычи, и потому превратившаяся в изгоя и падальщика.

Не собираясь терпеть рядом смрад мертвечины, я за задние лапы отволок мертвое животное к воде. Как отлив начнётся, так труп утащит в море. А может, крабы успеют разделаться с тварью до этого момента. Они тут крупные и наглые, иногда чуть ли не до моего лагеря доходят.

Перекусив остатками жареной хрюшки (как раз во время завтрака пришла мысль, что звери нашли меня по запаху крови, которая капала с тушки поросёнка), запечатал шалаши – жилой и арсенал, проверил, закрыты ли сундуки и бочки, после чего направился к норе.

Склон после ливня изменился сильно. Много смыло земли и камней. Или забило щели между близстоящих больших камней грязью и растительным мусором. Не сразу и отыскал нужный валун, которым запечатывал проход в нору. Засохшая грязь скрепила камень не хуже цемента. Я его и так еле сдвинул с места, когда закрывал проход, а сейчас, залипший, он и вовсе показался мне неподъёмным. Пришлось идти в заросли и рубить там длинную жердь, которой потом сумел откатить каменюгу в сторону.

Зажёг фонарик, взял в правую руку пистолет, второй сунул в голенище сапога, на локоть левой руки пристроил фитильный тромблон, на который привязал длинную полоску кожи вместо ремня. И полез.

Пока полз, всё ждал, что меня вот-вот за пятки кто-то прихватит или в лицо вцепится оголодавшая зверюга, которую я не заметил в прошлое посещение, замуровав на неделю под землёй. Когда выскочил из прохода в пещере, я был мокрым, как мышь. И дело было не только в тёплом климате и духоте прохода, там-то всё наоборот – тяга была сильная, продувало, как под хорошим вентилятором.

– Фу, млин, – скривился я и приложил рукав к лицу, чтобы хоть как-то защититься от зловонной атмосферы. Хоть пещера была и большая, но она насквозь пропиталась вонью разлагающейся туши. А когда открыл проход, то тягой отравленную атмосферу потянуло на меня, как только в норе не ощутил – наверное, сразу бы не полез ни за что.

Светя по сторонам фонариком, не забывал иногда работать рычажком, не давая снизиться силе свечения, я подошёл к лестнице. Запах здесь стоял просто одуряющий. Совсем я позабыл про тела Бамса и пигмея. Хоть и завалил я их камнями, вроде как похоронив, но это же не два кубометра земли, запах булыжники не останавливали.

У портала я не ждал сюрпризов, и потому, увидев сидящую человеческую фигуру у самого кольца, не сразу среагировал.

– Эй, стоять! Тьфу, блин, не двигайся! Ты кто? – голос выдал писклявую ноту от нервного перенапряжения.

Вместо ответа неизвестный плавно поднялся с колен и повернулся ко мне.

Неизвестная, а не неизвестный.

Высокая стройная девушка с очень светлой кожей, отливающей серебром в свете фонаря. Всё тело от кончиков пальцев на ногах до лба было покрыто узорами из ломаных линий тёмного цвета. А ещё в глаза бросилась высокая, ни капли не обвисшая грудь третьего с плюсиком размера. На изящной фигурке с тонкой талией она смотрелась впечатляюще. А ещё на её теле не было ни единого волоска, словно только что прошла эпиляцию от макушки до пяток. И при этом очень красивая, сексуальная, так и будит желание. Или это чувство от долгого воздержания и одиночества при виде обнажённой женщины?