– Ты кто? Понимаешь меня? – я направил на незнакомку пистолет, но её это нимало не смутило. Шагнув ко мне, она коснулась своей шикарной грудью ствола и запела. Ей-богу, её речь была больше похожа на пение. Негромкое, чарующее, заставляющее прислушиваться и словно плыть в воздухе.

– Ай, мать-перемать! – вскрикнул я, когда грудь обожгло раскаленным железом. Чёрт, что-то совсем я матершинником стал. А ведь даже на заводе, общаясь не с самыми интеллигентными коллегами, старался придерживаться литературного языка. Одновременно со вспышкой боли засветились знаки на теле девушки – багровые, тёмно-синие, чёрные. Общий рисунок неуловимо поменялся, став словно бы приятнее глазу, спокойнее, что ли, понятнее. Даже не знаю, как это объяснить.

В памяти Марка всколыхнулись рассказы о красавицах, которые выдирают сердца у живых. Стало страшно, показалось, что ощущаю холод в груди, там, где только что билось сердце. И я надавил на спуск, курок звонко щёлкнул, выбивая искру и воспламеняя затравку, грохнул выстрел, отправляя свинцовую смерть в грудь незнакомке.

От удара она отшатнулась назад, вновь засветились знаки, несколько из них, на груди рядом с попаданием пули сильно побледнели. И ни царапинки на белой коже.

– Тронк’ра! Тронк’ра алит? Эмлай вигито са, эмлай Тронк’ра, – произнесла своим певучим голоском незнакомка и опустилась передо мною на колени, наклонилась вперёд, словно предоставляя мне право срубить её голову с плеч или пустить пулю в затылок.

– Да ну нах, – выдохнул я и быстро сунул разряженное оружие в сапог, вытащил второй пистолет и начал медленно пятиться, прощупывая ногой дорогу. Так же спустился по лестнице, стараясь не спускать взгляда с верхней площадки и готовясь наградить очередной пулей разрисованную ведьму, которую, правда, эти самые пули не берут. И чего я в ней такого сексуального нашёл только?

Нору преодолел за рекордное время, постоянно оглядываясь назад и готовясь отстреливаться до последнего. Потом полчаса таскал камни и утрамбовывал их вместе с землёй, ставя непреодолимую стену на пути неизвестной, если та всё же решится пойти по моим следам. Замуровываю заживо? Поступаю крайне жестоко? Да – на оба вопроса! Но я хотел жить, сильно хотел. Мне хватило истории с пигмеями и их шаманом, чтобы держаться подальше от любого намека на сверхъестественное. В конце концов, она всегда может вернуться обратно через портал, через который (я в этом уверен на сто и один процент) и попала в пещеру. И который недоступен для меня.

Здесь же, у свежесозданной каменной насыпи я перезарядил пистолет, добавил свежего пороха на полку второго, передохнул несколько минут, постоянно прислушиваясь, а не скребётся ли кто-то с той стороны, в норе? И ушёл, дав себе зарок больше здесь не появляться. К чёрту этот портал, найду себе другой или на плоту проплыву вдоль побережья в поисках нормальных людей, соседей Марка с потонувшего галеона, осевших у берега землян.

В лагере меня никто не ждал. Я просидел почти час в ста метрах от своего бивака, всматриваясь в заросли и шалаши, но ничего подозрительного не увидел. Потом подумал, что стоит разрыхлить землю вокруг своего лагеря, чтобы высматривать чужие следы.

В зеркале я осмотрел грудь, там, где меня чуть не прожгло насквозь. Приятного ничего не увидел – овальный след в форме драконьего камня, который я повесил в мешочке на шею, поработав десять минут иголкой с ниткой и ножницами. Вот только цветовая гамма отметины напоминала больше татуировку, чем ожог. Размытые полосы, такие можно увидеть на экранах сенсорной аппаратуры, если сильно надавить и провести пальцем. Только у меня было три цвета – тёмно-синий, чёрный и багровый. Вот же гадость… ничего хорошего для себя в этом не вижу. Тех же цветов были знаки на теле лысой красотки в пещере.

Ночью ко мне вновь нагрянули звери. На этот раз их было пять и все очень крупные. Учуяв меня в шалаше, они просто взбесились. Хрустела парусина, трещали доски, звучало громкое рычание, и всё это изредка заглушала моя канонада.

Вновь не выспавшимся и пропахшим едким пороховым дымом я встречал утро. По итогам ночной стычки я вышел победителем – один труп и два подранка. Зацепил тварей хорошо, уж очень густая кровавая дорожка шла за каждым. Может быть, они и свалились в зарослях подальше от меня, так как в тридцати шагах мёртвых тел я не нашёл.

Возникла мысль снарядить все четыре пушки картечью и сделать залп по кустам, когда в очередной раз появятся звери. Покосить их должно изрядно, а то и отпугнуть от меня, ну, не станет же стая после больших потерь и дальше пытаться сожрать настолько кусачую добычу? Или станет, это же Эиксит?!

Наверное, идею с пушечным залпом я бы попробовал, да остановило отсутствие лафетов. Сбить один, разок пальнуть ещё мог бы, но что мне один выстрел из такой «мелкашки»? Даже не напугает, вон я как сегодня палил, и что? Хоть один ушел, пока не рассвело?

Вместо лафета я сделал трёхметровую вышку. Четыре реи, сбитые горизонтальными и диагональными крепами. Площадка метр на метр с бортиками по пояс и матерчатым пологом над головой, пол сделал с большими щелями во избежание мёртвых зон, чтобы можно было стрелять прямо под ноги. И крошечная узкая трёхногая табуретка, на которой и посидеть можно, и места много не занимает. Поднял полдюжины мушкетов и пороха со свинцом в достатке, заготовил котелок с углями, чтобы быстро поджигать фитили и факелы. Успел закончить до заката и даже поспал несколько часов, пока не был разбужен знакомым рычанием.

– Да сколько же вас тут? – присвистнул я, считая быстрые тени, шнырявшие вокруг шалаша. – Сюда бы «мурку» или «калаш». Или «вепрь» десятизарядный.

Гладкоствольный карабин «вепрь» с магазином на десять патронов или на пятнадцать (не фабричный, но легко и без проблем заказывается через интернет у нужных мастеров), снаряжённые волчьей картечью, мигом бы разобрался с этой стаей. А если с подствольным фонарём да с коллиматором!.. Эх, мечты, мечты. Видел я как-то в магазине подобный «ствол», и так он мне запал в душу, что чуть не купил. Остановила только отсутствующая на тот момент «зелёнка», а позже пыл как-то сам собой сошёл.

Твари меня не заметили на вышке, начав кружить вокруг шалаша, который я укрепил досками и толстыми сучьями и обмазанной смолой парусиной. Перед входом поставил две бочки одну на другую и залил для устойчивости несколько ведёр морской воды внутрь. Теперь шалаш был похож на неказистый маленький форт, и твари явно не знали, куда вонзить когти и клыки.

Поймав в прицел самого крупного, остановившегося напротив бочек зверя, я нажал спусковой крючок. Пуля ударила в бок и насквозь пробила тело животного, угодив потом в нижний край бочки. Не теряя времени, отставил оружие влево, взял тромблон, поджёг фитиль, навёл тот на двух зверей, стоящих чуть ли плечом к плечу, и произвёл второй выстрел. Крупная картечь разнесла пасть и шею одному и ранила в грудь второго. Вновь поменять оружие, прицелиться в стаю бегущих на меня тварей, едва угадываемых в лунном свете сквозь облако дыма после двух выстрелов, и выстрелить. Картечь взбила землю и ранила последнего. Судя по тому, как подранок осел на зад, свинец перебил позвоночник.