сажи, а у продуха в крыше для дыма сметена копоть. Понятное дело, это в зимнюю пору каменка гудит не переставая, чтобы обогреть истобку, а по теплой поре все больше готовят в большой печи на хозяйском дворе да на воздухе. В истобке же обычно собирается вся семья во время ненастной холодной погоды, сейчас же все разбрелись по двору, каждый своим делом занят… или от дела линяет, как тот же невесть куда умчавшийся, раздосадованный потерей наследства младший Колоярович Радко. А вот старший, увечный Вышебор, сейчас где-то в верхних покоях – можно различить его недовольный, что-то требующий голос. Оттуда его и свозят, когда увечный дружинник пожелает, – и специально для этого вдоль длинной стены истобки напротив лестницы ведет наклонный спуск без перил.

Кроме доносившегося сверху ворчливого голоса Вышебора в истобку долетали только звуки с улицы – где-то куры кудахтали, доносилось воркование голубей под стрехой крыши, во дворе кто-то переговаривался, слышалось, как бухают топором, – дрова для печки заготавливают. Озар стоял в проеме дверей, потом прошел в красный угол справа напротив входа, где раньше должны были стоять изваяния богов-покровителей. Теперь же тут висела икона, украшенная вышитым рушником. Волхв остановился перед ней, смотрел на строгое изображение победившего в этой земле иноземного бога. Строгое продолговатое лицо, глаза пристально смотрят, кажется, прямо в душу. Это перед ним бил поклоны Дольма и его нагулыш от портовой шлюхи. Теперь же все семейство подходит, кланяется. А старые божества, измазанные и выщербленные, отданы за ненадобностью мальчишке для игры. Да и тому они уже надоели.

Серые глаза Озара смотрели на Иисуса на иконе так же строго, словно он хотел что-то понять, а может, и поразить взглядом непонятного ему Спасителя, объявленного на Руси главным божеством. Волхв стоял так неподвижно и тихо, что сошедший с лестницы хазарин Моисей даже не сразу его заметил. И невольно вздрогнул, когда волхв, даже не повернувшись, резко сказал:

– А ну, поди сюда, хазарин.

Моисей повернулся. Худой, смуглый, лицо костистое, с вмятинами шрамов на щеках и подбородке. Волосы у хазарина густые, смоляные, но выбриты сзади до затылка, а вот на темени густо курчавятся, ниспадая до глубокой переносицы над крючковатым носом. Такие же иссиня-черные и его усы, и небольшая холеная бородка. Сколько ему лет? Да сколько угодно. Выправка у Моисея воинская, такие легки и поджары долго, да и седины почти нет, только морщины на лице, перемежающиеся со шрамами, указывали, что немало пережил и повидал этот потомок Хазарии.

– Подойди, я сказал тебе, Моисей.

Хазарин, еще вчера такой тихий и зажатый, готовый к тому, что тот же Добрыня прикажет его схватить, но избежавший этого, сегодня выглядел куда более уверенным. И даже смерил подзывавшего его волхва тяжелым, неприязненным взглядом.

– Ты будешь мне приказывать?

Озар негромко рассмеялся, но скоро умолк, внимательно рассматривая Моисея. Он еще в бытность свою служителем на капище знавал немало таких воителей – отчаянных, но не сильно разумных и даже порой словно бы потерянных, пока они не находили того, кому могли предложить свою службу. Вот и этот тоже чувствовал себя неуязвимым при прославленном Дольме, а теперь явно пытался поднять свое положение при Вышеборе. Глупо. Вышебор пусть и родня погибшего, но свое уже отслужил и былой власти не имеет.

И все же Озар сказал, кивнув наверх, откуда еще недавно слышался громкий голос старшего из Колояровичей.

– А ты, как погляжу, уже нашел того, чьи приказы готов исполнять?

Моисей смотрел исподлобья, но не двигался, не проявлял непокорства.

Озар обошел собеседника, продолжая внимательно разглядывать его. Хазарин почти на полголовы возвышался над волхвом, который и сам был весьма рослым. В былые годы, при величии Хазарии, подобные Моисею могли служить и в охране самого правителя кагана, однако после побед князя Святослава таких потерявших свою державу воителей развеяло по всему миру. К кому они только не нанимались на службу! По виду Моисея можно было понять, что для него важны его положение и статус, такой дешево себя не продаст. Вон как богато одет: на облегающей торс безрукавке из мягкой, хорошо выделанной кожи поблескивают пластины, пояс украшен красивой чеканкой, на рубахе шелковые нашивки, обувь добротная, на пальцах перстни. Небедный воин, привыкший получать хорошую плату за свою службу.

– Что тебе до того, кому служить буду? – не выдержав пристального внимания волхва, огрызнулся хазарин.

– А вот что. Как погляжу, ты выбрал госпожой не вдову Мирину, не Радко, который попросту сбежал, едва рассеялись его надежды на наследство. Ты сразу выбрал старшего из Колояровичей. Именно он стал бы во главе рода, если бы не его увечья. И ему подходит такой слуга, сильный, способный таскать его кресло, охранять его и выполнять любые поручения. Пусть и непростой нрав у Вышебора, но для тебя все же почетно служить старшему из братьев Колояровичей. Конечно, не так, как при Дольме, который щедро оплачивал твою службу, поставив тебя при себе стражем. Но, думаю, и Вышебор рассчитывает, что ты его прихоти будешь исполнять. Ну не на плешивого же Жуягу ему полагаться… И не на простоватого и своевольного Бивоя. А кроме прочего…

Озар выдержал паузу.

– Кроме прочего, есть еще нечто, что связывает вас с Вышебором. И этим нечто Вышебор может подчинять тебя.

Лицо хазарина посерело, как бывает со смуглыми людьми, когда они бледнеют.

– Ты ведун!..

Озар согласно кивнул. Устроился за столом как хозяин, смотрел строго.

– Так и есть. Я ведун и многое вижу. А чего не вижу… Тебе лучше рассказать мне все.

Теперь на лице Моисея отразилась мука. Попробовал сказать: дескать, не могу, господин Вышебор послал принести ему жбан с пивом, скучно ему там в горнице, да и пить хочется.

– Ну не для этого же ты в услужение к нему рвался, воин, чтобы на побегушках теперь быть?

Тут позади послышались шаги и в помещение вошла ключница Яра с двумя девками – Будькой и Любушей, стеснительной милой девушкой, которую Озар еще этим утром расспрашивал. Толком ничего не вызнал, так как смущенная и зажатая перед волхвом Любуша лишь больше путаницы навела. Она и сейчас смотрела на восседавшего за хозяйским столом волхва с легким испугом. А вот ключница Яра гневно нахмурила светлые брови, шагнула было… но остановилась, когда Озар поднял руку.

– Вот что, Яра, голубушка, вели одной из своих прислужниц отнести Вышебору наверх пива, много пива, чтобы доволен остался. Да и нам пусть принесут немного промочить горло. Но потом уходите, мне с хазарином побеседовать нужно. И проследи, чтобы нам