В то время игровой бизнес только набирал обороты. Компания поочередно купила три отдельных издательства видеоигр: GT Interactive, WizardWorks Software и Hasbro Interactive. Все они принадлежали бренду Atari. Нам позволили отказаться от старого имени и устроить ребрендинг. Каждый день я усердно работала, пытаясь вдохновить нашу команду по маркетингу выйти из их зоны комфорта. Параллельно с этим я активно искала новобранцев.

В своем стремлении заполучить работу и остаться в стране я упустила одну важную деталь… Я абсолютно не интересовалась видеоиграми. Я никогда в них не играла, не понимала их и, если уж совсем по-честному, у меня был стереотип о том, что видеоигры придуманы для неудачников с лишним весом и без друзей, которые не могут вести нормальный образ жизни. Я не понимала потребителя и не знала, что ему нужно. Слышите тревожный звоночек? Мой коллектив, напротив, почти весь состоял из геймеров. Им казалось, что я глупая, невежественная провинциалка. Они игнорировали почти все мои указания и были совершенно неуправляемы. Даже с необъятной поддержкой Алисы спустя год стало ясно, что я на дне.

Мне предложили новую роль, работу над переосмыслением бренда Atari. В то время как более опытный и подкованный исполнительный директор, которого мы пригласили из Hasbro, возьмет на себя обязанности руководителя по маркетингу. Будем честны – это то же самое, как если бы меня сослали в Казахстан. Хоть я пыталась почувствовать себя заряженной возможностью вести проект, который был практически полностью в моих руках, я знала, что остаюсь в стороне. Моя карьера катилась все ниже, на деление «кошмар».

Дела у Atari шли так себе. Мы купили слишком много компаний. Они стали балластом, который нужно было скинуть, чтобы взлететь. И я понимала, что тоже балласт. Наученная горьким опытом Virgin, я собрала свои вещи, сняла со стен фото и перекинула все важные файлы за шесть месяцев до того, как ружье выстрелило.

В наше время люди часто говорят о неудачах. Я через день вижу посты в Сети, где какой-нибудь бизнес-лидер рассказывает свою историю. Очень часто все это кажется пустяком, как будто это какой-то умеренно полезный опыт, который надо зачеркнуть в списке дел. Словно посетить страну третьего мира и смотреть на тяжелую жизнь людей из окон со звукоизоляцией и из такси с кондиционером. Когда я говорю о неудаче, я говорю об экстремальной неудаче. А это чертовски больно.

Для меня все было знакомо: глубокое унижение и стыд от того, что я потеряла работу. Это был очень темный период, он заставил меня сомневаться в самой сути подхода «экстремальный ты». В моей голове крутились достаточно угрюмые вопросы:

Может, мне суждено скатываться, пока я не найду место, где смогу быть как все?

Смогу ли я вернуть момент своей славы?

Может, настало время свернуться калачиком и принять, что великое мне не предопределено?

Возможно, я все делала неправильно?

Я всегда верила, что могу быть чемпионом, и была чертовски хороша, когда шла по этой дороге. Но сейчас казалось, что я потеряла дорогу, и возможно, это навсегда.

Падение жжет тебя адским пламенем, но хуже всего не боль, а страх. Страх может сломать все, что строит «экстремальный ты».

Он может отключить энергию магического драйва, сломать необходимый ритм: успех, большие амбиции, большие усилия и больший успех. Он может увести концентрацию далеко от субъективных целей, которые вы можете контролировать, к объективным, которые контролируют вас (например, тезис: «Дайте мне работу – любую!»). Страх может сделать вас слишком беззащитным и неуверенным, чтобы выйти за рамки. Он пожирает уверенность, которая нужна вам, чтобы проверить себя и переступить через себя.

Это чертов ночной кошмар.

После моего увольнения из Virgin Megastores я преодолела страх настолько, чтобы достичь краткосрочных целей: новой работы и рабочей визы. Но я не поняла, что страх по-другому испортил «экстремальную меня». Пока я проходила собеседование с Atari, мне следовало проверить себя и посмотреть, подхожу ли я этой индустрии. Как оказалось, вообще нет. Но я была слишком напугана, чтобы взглянуть в экзистенциальное зеркало и принять увиденное. Даже если я поступила правильно и работа в Atari должна была стать моим забегом на короткую дистанцию, мне следовало переступить через себя. Честно взглянуть на недооцененные области, которые требуют моего внимания, и тогда бы катастрофа с Virgin Megastores не повторилась.

Вместо этого меня уволили во второй раз. Мою самоуверенность размазали по стенке. Появилась настоящая опасность, что в попытке избежать еще одного падения я уступлю, снижу планку и соглашусь на неподходящую работу. Стану слишком робкой, чтобы рискнуть идти к успеху.

Вам, наверное, интересно, почему я выстояла, не поддалась страхам?

В те тяжелые месяцы я много думала об одном из самых ценных и пугающих провалов моего детства – экзамене по фортепиано, который я сдавала в 16 лет. Моей первой тренировке через боль.

Это было в один из тех старых добрых дней, когда я представляла себя будущим Моцартом. Вдохновляла себя тем фактом, что была достаточно квалифицированна, чтобы сдать фортепианный экзамен королевских школ музыкального 7 класса. Это определенно большое достижение. Тест помогал отделить непримечательных детей, которые учатся игре на пианино, от тех, кто может изучать музыку в университете и сделать на ней карьеру. Я представляла себя великим музыкантом, и дела правда шли неплохо, пока за шесть недель до экзамена кое-что не случилось. Я занималась в школе физкультурой, принимала участие в военном лагерном курсе – и упала с высоты 12 футов, сломав плечо. Это был не просто маленький перелом – это был перелом «тебе нужна операция».

После четырех дней в больнице я вернулась домой с двумя стальными спицами в предплечье. Мне было больно и неудобно жить с такой рукой. Я не могла удобно лежать и не могла спать. Я не могла удобно сидеть и не могла смотреть телевизор. Я была абсолютно несчастна. Но я не отменила заявку на свой экзамен по фортепиано. Я была уверена, что это будет мой момент Ники Лауда. Лауда выжил в жуткой катастрофе в немецком Гранд-при, а через шесть недель вернулся на гонку итальянского Гранд-при. Я собиралась побороть боль и сделать то же самое.

Играть через 4 октавы непросто, когда у вас сломано плечо. Но каждый день я доставала свою левую руку из перевязки и ставила на пианино. И толкала, толкала, толкала себя, чтобы продолжать практиковаться и добиваться совершенства. Когда подошел день экзамена, у меня были завышенные ожидания. Как я могла не сдать, если так усердно занималась? Я зашла в гигантский концертный зал и села за рояль. Мои пальцы тряслись, подмышки вспотели. Я играла с душой, даже когда знала, что облажалась в паре мест и в тесте чтения с листа. В общем, я думала, что достаточно хорошо справилась. Три месяца я ждала, когда результаты придут по имейл. Необходимый проходной балл был 100. Когда письмо наконец-то пришло, выяснилось, что я провалилась – на два балла.