Глория великолепно обращалась с бритвой, но кровать былатесной, и ее движения беспокоили правую сторону его тела. Она помогла емувстать и посадила его на маленький стул в углу. На короткое мгновение он смогувидеть изящные подвязки, удерживающие ее чулки. Кто бы мог подумать, что стольпрелестные аксессуары могли выглядеть так завораживающе в сочетании с обычнымитуфлями на резиновой подошве? На самом деле, Глории не требовалось надевать насебя соблазнительные одежды.

Теперь она возвышалась прямо над ним. Как только Фредерикувидел ее чулки, его плоть буквально вздыбилась. Это уже был не сон! Ее бедрачуть сжимали его и были так близки, что Фредерик мог любоваться глянцевойповерхностью ее кожи, чувствовать ее теплое дыхание. Ее восхитительная грудьсоблазнительно покачивалась перед его глазами, а при малейшем взгляде наподвязки Глории Фредерик испытывал пульсирующую эрекцию. Это было уже слишком!Он собрался было воспротивиться, но она работала так быстро и так ловко, чтоуже почти закончила бритье. Короткий вздох, и он решил покориться.

– Мне кажется, ты страдаешь… возможно, тебе лучше немногорасслабиться и предоставить все мне?

Она снова помогла ему подняться, прижимая свое бесподобноетело к нему и довела его до постели, в которую удобно уложила.

После этого Глория зашла в туалет и вернулась с тазиком сводой. Она стянула его больничную рубашку, прикрыв его ниже пояса простыней, ипринялась бережно намыливать его. Она вымыла ему уши, шею, протерла плечи,задержалась на груди, спустилась губкой по бокам, по животу. Затем осторожновымыла его руки, медленно скользя по каждому пальцу. Потом она вернулась кгруди, поглаживая его маленькие напряженные соски, которые у него были весьмачувствительны. Она улыбнулась, заметив реакцию его тела, сотрясающую простынюна животе.

– Предпочитаешь, чтобы я остановилась? Я могу позватьмедбрата, чтобы закончить…

– Э… нет, и так хорошо…

Его мозг пытался найти причины, чтобы остановить ее, вызываяв памяти образы той подружки, которой он должен оставаться верен. Но тутвмешалась другая его часть сознания. Он увидел перед собой танцующие образыАнни, вчерашней медсестры, и Глории – обе они находились в его постели. А он,Фредерик, был распростерт на ней, с заплетающимся языком, не зная, кому отдатьпредпочтение. Возможно, его инстинкты не ошибались, и он знал этих женщин?Вероятно, они были из тех подружек, о которых говорила его мать? Но тогдапочему они не напомнят ему об их отношениях? В любом случае, он долженпризнать, что у него неплохой вкус. Анни и Глория были самыми красивымиженщинами, каких только можно вообразить; они были такие разные и пробуждали внем невероятное желание, о чем со всей очевидностью свидетельствовало его тело.

Глория почувствовала его волнение, и ей это понравилось. Онаоткинула простыню совсем и принялась обмывать остальные части тела. Сначала онаприступила к ногам, щедро смочив их водой и намылив, массировала ступни, потомщиколотки, затем икры. Она вымыла каждую часть тела обеими руками, перед темкак перевернуть его. Она легонько поцеловала синяк, потом ее руки завладелиягодицами, которые она с нежностью намылила. Но другая ее рука тихо скользилапо бедру, находясь в опасной близости от его мужественности, уже готовойизвергнуться.

Фредерик чуть вздрогнул.

– Тихо, ничего не бойся, я же сказала, что буду осторожна!

И она была действительно осторожна. Она расстегнулаоставшуюся часть униформы. И перевернув его обратно на спину, скользнула по егочлену ложбинкой грудей. Она изогнулась, точно сказочная змея, и Фредерик былочарован видом ее крестика, покачивающегося над его воздетой плотью. Глориявзяла в руки по груди, сжав его изнывающий орган в волшебные тиски. Потом онавозобновила покачивания, сначала очень осторожно, но постепенно все убыстряяритм. Фредерик сходил с ума от желания к этой женщине, которую знал лишьнесколько минут, и чувствовал, что вот-вот взорвется.

Он не решился ни на малейшую ласку, боясь, что онаостановится и исчезнет навсегда. Он не пытался вмешаться, заставить ееостановиться или продолжать, убыстрить или замедлить… его воля рассыпалась впрах под одним только ее взглядом, он предоставил все права Глории, котораявскарабкалась на кровать и, сев на нем верхом, устроила дьявольскую скачку.

Непонятно почему, но ритм вдруг замедлился, а тело Глорииисчезло, и Фредерик, не веря своим глазам, обнаружил, что она уже собираетвещи.

– Что?! Но что я сделал? Почему ты остановилась? Ты неможешь вот так уйти!

– О, возможно я вернусь, если ты будешь нуждаться в этом…

Фредерик затуманенным взглядом, не скрывая, любовался ею,надеясь, что она изменит свое решение. А она расхаживала перед ним, поглаживаясвои груди, затем скользнула пальцем под трусики и поласкала себя.

– Возможно, позже…

И она оставила молодого человека, кипящим от желания, судовлетворением осмотрев его пылающее тело, перед тем как застегнуть униформу.

* * *

Он не увидел ее до конца смены. Было около девяти, и онпонял, что она ушла, так и не повидав его. В палату вошла незнакомая медсестра.Он был возбужден от мысли, что скоро придет Анни, надеясь провести время вприятной компании, но зашедшая дама не имела ничего общего ни с Анни, ни сГлорией… Она все время молчала, измеряя ему температуру, даже не поздороваласьс ним, ограничившись тем, что осмотрела его гипс и повязку. Ее руки не были такнежны, как руки Анни, напротив, они были грубыми и сухими. Но это еще не самоепечальное. До этого Фредерик чувствовал, что за ним ухаживают две самыекрасивые женщины больницы, если не во всей этой профессии! Во всяком случае,ему не повезло, и красота тех двух была полной противоположностью внешностисидящей перед ним женщины.

Стараясь быть вежливым и дружелюбным, Фредерик попыталсяузнать, видела ли она его врача и знает ли, когда он зайдет к нему. Онапробурчала, что не видела этим утром ни одного врача, скорее всего, его врачутомлен партией в гольф накануне, и она не знает, сколько Фредерик будет здесьоставаться.

Больше Фредерик не предпринимал попыток заговорить,предоставив ей выполнять свою работу в полной тишине, которая вскоре сталаугнетающей. Медсестра спросила его, не хочет ли он в туалет, но от одной толькомысли, что ему придется представить ее взгляду свою самую интимную часть, онпришел в такой ужас, что его бедная плоть съежилась почти до полногоисчезновения. Он хотел, чтобы женщина оставила его одного! Наконец она ушла, иФредерик начал размышлять о том, чем он займется днем.

Было невозможно читать или заниматься чем-нибудь еще. Онмог, конечно, позвонить, но кому? И к тому же, у него не было телефона. Онумирал от скуки. Но после того как он внимательнейшим образом рассмотрел всюмебель в палате, а также снова попытался пробудить свою память, он с удивлениемзаметил, что прошло уже несколько часов. Его жуткая медсестра принесла емуподнос с едой, проворчав: «Подозреваю, мне еще нужно заставлять его есть!»Фредерик почувствовал, что просто не в состоянии проглотить ни кусочка, предложенногоэтой женщиной. Он даже не задержал взгляд на подносе. Не слишком аппетитно… ион не очень-то хотел есть. Он предпочитал дождаться прихода Анни, довольствуяськуском хлеба.