– Им кажется, что они безгрешные вершители чужих судеб, – продолжил Иван с иронией. – Лада – старая блядь и мошенник Тузов. Лиса Алиса и кот Базилио. И эти люди учат меня, как надо жить!

– Лада хорошая и добрая! Это вы наговариваете! – заверещала Вероника и топнула ножкой. – Зачем им надо избавляться от вас? У них своя семья, вы им не нужны.

Иван расхохотался, сложил кренделем руки на груди и, покачиваясь в кресле, изложил свой взгляд на вещи:

– А вот, детка, и нужен. Если с Розой что случится... не дай бог, конечно... Но как врач могу утверждать, что человек она сильно нездоровый, организм чрезвычайно изношен. Повторяю, если с ней что-то случится – все творческое наследие плюс квартира остается мне. Завещание уже написано. Не потому, что я такой хороший, просто у нее никого больше нет.

– Значит, Владилена Николаевна искала меня, чтобы вы не получили наследство в случае смерти моей мамы? – озвучила то, что поняла Вероника.

– Тузов бизнесмен и аферист, что в принципе одно и то же. Он ничего не будет делать просто так. Через тебя они получат все наследство Розы.

– Но ведь Лада сама купила мне билет в Москву, платит за гостиницу, дала своего шофера, подарила красивый костюм – зачем ей тратиться на меня? Какой смысл?

Иван доверительно наклонился к Веронике и полушепотом сказал:

– Это элементарно. Закон бизнеса – помочь на пять копеек, чтобы потом содрать три шкуры. Получается, что ты у них в долгу, сечешь? Вступишь ты в права наследницы, и тут как тут у Лады вдруг возникнут проблемы со здоровьем или бизнес начнет разваливаться... Ну неужели ты своим благодетелям не поможешь?! Конечно, поможешь! Все отдашь, лишь бы своих друзей отблагодарить. Ну а уж в хитрости Тузову равных нет. Еще и бабушкину квартиру в Хабаровске им отдашь. Вместе с бабушкой.

– Какой вы негодяй! – с негодованием воскликнула девушка.

– Теперь второй закон – закон жизни. Каждый устраивается, как может. Твоя мама, к примеру, ведь небедный человек, а сдала прекрасную квартиру в аренду, сама живет в пансионате. И правильно! За ней ухаживают, лечат ее болячки и за все это платит профсоюз театра. Она заслужила такую жизнь, я заслужил тебя, потому что много страдал, а ты заслужила уехать отсюда и забыть о своей юности, исковерканной родителями.

– Вы – любовник моей матери! Она любит вас, а я вам в дочки гожусь! Неужели у вас нет сердца?

На кухне зашумела машина для раскатывания теста, загремели противни, издали живодерный лязг стальные ножи для резки.

– У меня нет сердца.

– У меня нет сердца, – повторил Иван. – Вместо него искусственный клапан. Хочешь послушать?

Он встал и с распахнутыми объятиями пошел на Веронику.

– Боже мой, кто вы?! – Девушка в ужасе попятилась к дверям.

– Не бойся, детка. Дай руку!

Он схватил ее за руку и насильно приложил к груди.

Дыж... дыж... дыж. Как сваи забивают.

– Не хочу-у-у! Боже, какой ужас... – закричала Вероника и в страхе выбежала из комнаты.

«Чеки-чеки-чеки», – в комнату ворвалась метрическая пульсация конвейера. И слилась с биением сердечного клапана Ивана.

Дыж – дыж – чеки – чеки, дыж – дыж – че -ки-чеки...

– Я буду ждать тебя здесь! – крикнул он вслед Веронике и расхохотался. Знаком показал удивленному рабочему, что все «ОК», закрыл дверь и довольный повалился на кровать. Притих и вдруг в приступе эйфории начал боксировать воздух, смеяться и дрыгать ногами, резвился как ребенок, который получил заветную игрушку. – Я обыграл всех! Она моя! Все сходится. Я получил назад свою Нику и в который раз вышел сухим из воды. Мой ангел-хранитель, спасибо тебе, что ведешь меня. Крылышками клац-клац над моим плечом...

Он уткнулся лицом в подушку и затих. Ему было хорошо, как в детстве, когда мама и папа укладывали его спать и каждый по очереди целовал в лоб...

Он хотел уснуть, чтобы быть разбуженным Вероникой. Он был уверен, что она вернется. У нее просто не было другого выхода.

Но прежде чем уснуть, он напишет письмо Розе.

Ты осталась для меня загадкой. И в этом твоя сила. Ты была Событием в моей путаной жизни. Для меня, порождения порока и тьмы, ты была и останешься несгибаемым гордым стеблем с шипами и причудливыми глазами-лепестками. Но не розового, а черного цвета. Почему ты ассоциируешься у меня с черной розой? Я отвечу историей. Это не займет много времени. Ты не любишь задавать вопросы. А мне так хотелось тебе на них отвечать! Любимым нужно задавать вопросы, чтобы был диалог. У нас с тобой не было диалога – только твое соло. Я не противился, потому что ты была ведущей в нашем дуэте. Я правильно выражаюсь вашим балетным языком? Сначала я думал, что ты стесняешься спросить меня, потом решил – боишься. Но сейчас точно знаю – тебе все равно. Безразлично. Главное, чтобы тебя не беспокоили.

Но даже через твою крепкую броню просматривались простые человеческие чувства, и я начал мечтать о семье, о детях. Я представлял, как мы возьмем двух или трех детишек из сиротского дома, и не сомневался, что ты поддержишь мою идею. Но ты рассказала мне о самом главном, как будто речь шла о незначительной ерунде. А ведь в тот момент ты говорила о своем ребенке! И тут я понял, что... это не у меня, это у тебя нет сердца.

Ты красивая, изящная на сцене, воплощение мужской мечты – трогательная, беззащитная роза. Возможно, я бы и дальше продолжал греться в лучах твоей славы и находиться под твоей защитой. Но в нашем дуэте хоть у кого-то должна быть добрая душа...

А теперь история... Когда много лет назад погибла моя Ника, я так страдал, что тяжело заболел. Сердце не выдержало. И тогда один врач-экспериментатор из Израиля предложил мне имплантировать искусственное сердце. Благодаря этой пересадке я выжил. Но с того момента потерял способность любить.

Когда я познакомился с тобой в пансионате и ты призналась мне в своих чувствах, я услышал, как механизм сердца начал отбивать удары громче, веселее, и принял это за любовь . Хотя скорее всего это стучалось тщеславие.

Но потом я увидел эту девочку, Веронику, и забыл, что я давно уже не человек, а робот. Ощущение, что мне послан еще один шанс пережить жизнь набело, не оставляет меня. И я должен им воспользоваться, другого шанса уже не будет. Мой имплант стал требовать подзарядки. Отсутствие батареек и аппарата, который нужно постоянно носить с собой, – это и было новаторским изобретением израильского ученого. Много лет я жил с искусственным имплантом на автономном питании. И никто не знал о моей тайне. У меня нет пульса. Ты заметила это и... промолчала.

Моей подзарядкой сможет стать Вероника. Она никому не нужна, кроме меня. А мне она жизненно необходима.

Вот об этом я и хотел тебе рассказать в тот первый день нашей близости. На койке в бумажных трусиках лежала такая близкая и такая далекая звезда. И такая одинокая...