Я не выдержал и рассмеялся:

– Вы много об этом думали, как я погляжу!

Она кивнула, но заставить ее замолчать было невозможно.

– Издатели, несомненно, понимают, что им в руки попала курица, несущая золотые яйца. Они не дадут ее зарезать! Ни за что! Романы, о которых я вам говорила, издаются колоссальными тиражами, больше чем в восьмидесяти странах и на множестве языков. Вы и вправду думаете, что кто-то позволит автору прикончить героев? Как бы не так! Я уверена, он и сам не захочет, чтобы…

– Вы по-прежнему считаете, что автор – мужчина? – перебил я.

– Да, – Летта кивнула. – И не я одна. Многие уверены, что ни одна женщина не смогла бы так убедительно описать мужскую тоску по любви, мужское желание близости с любимой женщиной. Я уже не говорю о том, что лингвистические отделения пяти разных университетов провели полный анализ текстов всех его книг, включая словарный запас автора, выбор им различных слов и их комбинаций для описания различных ситуаций. Когда все эти данные пропустили через специальный компьютер, особая аналитическая программа показала, что автор, с вероятностью восемьдесят пять с десятыми процентов, именно мужчина! И хотя некоторые еще сомневаются, все же…

– Откуда вы все это знаете? – Ее осведомленность показалась мне поразительной.

– Автор помог мне избавиться от наркозависимости, не говоря уже об удовольствии, которое я получаю от его книг. Стоит ли удивляться, что я его преданная поклонница?

Я рассмеялся:

– Да, пожалуй, не стоит!

– Так вот, – продолжала Летта, – Дэвид Пасстор стал первым за всю историю книгоиздания автором, кому рекламные агентства предлагали огромные суммы – речь шла о шестизначных цифрах, можете себе представить? – только за то, чтобы он упомянул в своих книгах продукцию тех или иных компаний: определенные марки автомобилей, часов, компьютеров, телефонов, мотоциклов, солнечных очков… Одна крупная винодельческая фирма из долины Напа выплатила ему просто сногсшибательную сумму только за то, чтобы герой использовал для причастия вино исключительно ее производства. А еще они предлагали автору дополнительное вознаграждение, если в очередной книге главный герой угостит этим вином свою подругу.

– Смахивает на святотатство, – заметил я.

Летта кивнула:

– Некоторые строгие читатели тоже так думают, но… Автор, кто бы он ни был, отнюдь не глуп, и его романы нисколько не похожи на огромный рекламный ролик протяженностью в сотни страниц. Если он что-то рекламирует, то очень тонко и умно. Лично я просто глотаю главу за главой, и только потом до меня доходит, что несколько страниц назад автор упомянул ту или иную марку или продукт.

– Полагаю, Голливуд давно обратил внимание на этого парня?

– Так и есть, но он отказал голливудским продюсерам просто наотрез. Разумеется, после этого им еще больше захотелось экранизировать его книги. Две известные студии судились с издателем за права, но проиграли. Нет, Дэвид Пасстор – настоящий гений! Он уже заработал целую кучу денег и заработает еще больше, когда выйдет его новая книга, а все потому, что он дает читателям именно то, чего им больше всего хочется, но не сразу, а частями. – Летта покачала головой. – Угробить такую замечательную серию? Да никогда!

– А почему вы так уверены, что автор, кто бы он ни был, интересуется только возможностью заработать как можно больше?

– О, это тоже весьма любопытно! Несколько новостных агентств проследили, куда поступают выплаченные автору гонорары. Угадайте куда?!.

– Я думаю, они поступают на счет лысого, толстого, увешанного золотыми цепями придурка в безвкусных солнечных очках, который целыми днями торчит на пляже где-нибудь в Монако, попивает коктейли, подсчитывает барыши да еще и смеется над такими, как мы.

Летта улыбнулась.

– У вас получилось довольно «горячо»! Гонорары действительно поступают на счет некоего фонда, который, естественно, находится в офшорной зоне, но… – Она подняла вверх палец. – У одного репортера был двоюродный брат, который работал в «Гугле». С его помощью удалось выяснить, что фонд этот – подставной и что деньги там не задерживаются. Большинство переводов проходят через него и еще через несколько таких же пустышек и в конце концов попадают… куда бы вы думали? На счет анонимной благотворительной организации!

Летта с торжеством улыбнулась и кивнула.

– Вот так-то, мистер! Автор, кто бы он ни был, не оставляет себе почти ничего! – Последние слова она произнесла почти шепотом, чтобы подчеркнуть их значение. – Но от этого продажи его книг только растут! – Она отправила в рот последний кусок яичницы и продолжила с набитым ртом:

– Нет, я не знаю, действительно ли его совсем не интересуют деньги, но… Только представьте, что получается: автор, который одновременно является и главным героем, монахиня со шрамом, у которой есть своя тайна, их невероятная любовь, головокружительные приключения, их растущая близость, которая никак не перейдет в близость физическую, миллионные гонорары, израсходованные на благотворительность… Это и есть то самое, о чем нравится мечтать людям вроде меня.

– А именно? – уточнил я. – О чем вам нравится мечтать, Летта?

Она пожала плечами и ответила почти спокойно:

– О сказке. О волшебстве. На свете есть немало женщин, которым кажется, будто они навсегда застряли на острове потерянных игрушек[12], но этот писатель заставляет поверить, что когда-нибудь кто-то полюбит и нас – полюбит, несмотря на наши шрамы и наше непростое прошлое. Кто-то, кто читает наши мысли и угадывает наши слова еще до того, как мы начинаем их произносить. Кто-то, кто сумеет приготовить нам утренний кофе, даже если мы окажемся на необитаемом острове. Кто-то, кто… – Летта взмахнула рукой. – Кто сумеет защитить нас от всего мира, который, кажется, только о том и думает, как бы причинить нам боль посильнее.

Я рассмеялся:

– Немного похоже на рождественскую сказочку. Или даже хуже – на бульварный роман!

Летта немного помолчала, а когда заговорила вновь, ее голос прозвучал иначе.

– Я думаю, этот писатель тоже ранен в самую душу, и ранен глубоко. Иногда мне кажется, он пишет, чтобы что-то забыть, а иногда – чтобы что-то вспомнить. Но в любом случае я буду продолжать читать его книги, чтобы верить…

– Верить во что?

– Верить в любовь, о которой я могу только мечтать.

– Вы говорите так, словно хорошо его знаете.

– Я его знаю. И я, и все мы, читатели и читательницы. В его книгах есть и тайна, и волшебство, и величие… Вот он какой, Дэвид Пасстор.

Я усмехнулся.

– Пора бы кому-нибудь и в самом деле отыскать этого парня.

– В последней книге герой и его спутница оказались в Будапеште с очередным секретным заданием. Там они поселились в отеле – «в отдельных, но сообщающихся комнатах». – (Сгибая поднятые вверх пальцы она обозначила цитату.) – А теперь вообразите себе такую сцену: пока раненый Дэвид стоит в душе, смывая с плеча кровь, его напарница прижимается ухом к стене и прислушивается, как вода стекает по его телу. Она чувствует себя виноватой, но не в силах оторваться от стены и не слушать. Только подумать: их разделяет всего одна тонкая стена, но для нее это все равно что пропасть шириной в тысячу миль!