патруль, который и вступил в бой с похитителями. Учёный остался жив и здоров. К сожалению, похитители были уничтожены на месте. И те, что были на улице, и те, что дожидались в резиновой моторной лодке. Однако, — вздохнул новоиспеченный генерал-майор, — они оказали отчаянное и очень умелое сопротивление. И немало наших солдат тоже погибли при этой операции. Пока длилась перестрелка, к патрулю присоединилось ещё два отряда.

Кстати, в голове тут же щёлкнуло. А мне ведь на днях сообщали, что у берегов Дании была уничтожена неизвестная подводная лодка. Как известно, здесь история поворачивается совсем в ином ключе. Ведь мы свои войска в Данию ввели, в отличие от моей истории. И Нильса Бора, видимо, благодаря этому и не похитили. А если бы не та операция Рокоссовского, и мы бы проигнорировали это направление…

Казалось бы, совершенно две не связанные вещи, а проект Манхэттен вполне может усложниться и затянуться. И это прекрасно.

Тем временем я припоминал события, связанные с этой подводной лодкой

Мы ведь тогда грешили на немцев или на французов, которые пытались подобраться к нашим портам. Вдруг какие-то из уцелевших субмарин были направлены, чтобы осуществить какую-то диверсию? И как мне помнится, Столетов решил пока оставить этот вопрос на потом, не до него сейчас. Значит, придётся отдать приказ адмиралу Столетову срочно искать место, где была уничтожена подводная лодка и выяснить, можно ли её достать со дна или хотя бы идентифицировать. Если это и вправду англичане или американцы, то это совсем другой коленкор. И тогда мы будем иметь твёрдые доказательства того, что имеется объединённый проект и что нужно немедленно действовать. Хотя это и без доказательств понятно.

А что, собственно, мы можем противопоставить американцам и англичанам, собирающим ядерное оружие? Разве что диверсионные мероприятия. Но отправлять диверсантов, туда не зная куда… Мы ведь пока даже не знаем, где базируется этот объединённый проект, если он и существует. Есть ли вообще, с чем бороться.

Однако стоит действовать на опережение и предложить отличное место в Москве или в Петербурге тому же Нильсу Бору, с хорошими условиями и интересной работой в нашем институте. Лишним это точно не будет. А там уже можно будет обсудить и детали нашего ядерного проекта.

Мои познания в физике ещё хуже, чем память на такие вот знаковые исторические события, но что-то, думаю, смогу пояснить. Нам бы собрать наших учёных в кучу.

А кого собрать? Сразу же напрашиваются фамилии: Курчатов, Хлопин и Ланге.

Больше никого не помню, к сожалению, да мне и не нужно. Но думаю, учёные и сами знают, кто из их коллег работает в этом направлении и подойдёт лучше всего.

Объяснить задачу, думаю, я им сумею, а также донести важность данного мероприятия. Всё-таки резкое усиление врага нам на пользу совершенно не пойдёт.

Да уж, выбила меня эта новость из колеи. Сразу мысли полетели будо птицы.

Был ещё один момент, который меня постоянно смущал в новом магическом мире. Вот есть у нас такой талант, можно сказать, самородок, господин Громов, способный каким-то интересным способом раскалывать кристаллы Вернадского и создавать из них погодные маяки. А если завтра этот Громов уйдёт в запой или свалится с крыши, то получится, что загнётся всё наше чудо-оружие. А вот то, что создаётся с помощью науки, оно незыблемо.

Нужно отдать команду Джугашвили, чтобы он искал себе зама, создавал соответствующее управление, выделял любое финансирование, но через год-два атомная бомба у нас должна быть. От этого мы никуда не уйдём. И хорошо бы, если бы мы успели создать её раньше союзников. А может, создадим шарашки, что существовали в книгах незабвенного писателя Солженицына?

Кстати, Громов. Следом я позвонил Мезинцеву, которому была поставлена задача внимательно наблюдать за ним. Всё-таки от слежки мы никуда не уйдём. И Мезинцев сделал работу хорошо. Может, мы и не приблизились к раскрытию секрета самого Громова, почему он без особых способностей может создавать эти кристаллические маяки, но данные собираются.

Мезинцев провёл очень тщательное расследование. Под надзор были взяты все родственники и близкие люди, которые когда-либо были связаны с самим Громовым, чтобы убрать любые возможности давления на нашего золотого лаборанта. Вернее — начальника лаборатории и надворного советника.

Опять же, с моего разрешения было принято решение определить всех этих лиц с особым комфортом поближе к столице, естественно, под негласным надзором. У этого действия, конечно же, было два мотива. Держать таких важных людей в поле зрения, а в случае, если вдруг Громов вздумает пойти против государства, использовать их как рычаги давления. И, соответственно, не позволить, чтобы на моего ученого оказали воздействие иные силы. Тут уж извините, к сожалению, никуда мы от этого уйти не сможем. Да аморально, но из двух зол я выбираю меньшее. По крайней мере, даже малейшей возможности работы Громова с другими странами я не допущу.

Но всё-таки основная часть исследования была направлена на то, чтобы понять, в чём же секрет этого самого Громова и откуда растут ноги.

И вот однажды Мезинцев пожаловал ко мне с очень интересным наблюдением. Изучая документы, он нашёл один интересный факт. Каждый раз, когда господину Громову проводили медицинское обследование, термометр показывал одну и ту же температуру тела: 37,2 градуса. Сначала было предположение, что он болен, но оказалось, что это нормальная температура его тела. И это очень удивительно. Я тут же приказал копать в этом направлении.

И гипотеза подтвердилась. Выяснилось, что когда Иосиф ещё ходил в школу, то всегда мог пропускать занятия, ссылаясь на свою температуру и говоря, что он болен. И ему верили.

Интересно, может это как-то связано с созданием этих самых пресловутых кристаллов? Вот мы ищем какое-то важное обстоятельство, а всё дело в сущей мелочи — в элементарной температуре тела? Да уж, если дело окажется в этом, я буду долго смеяться. И что, нам искать простывших людей с температурой 37,2, чтобы они делали нам кристаллы в будущем? Технология-то известна. Неизвестен был только последний компонент, которым и являлся сам Громов. Если этот компонент температура тела… Ух!

Я припомнил один старый фильм с Адриано Челентано, где главный герой был промышленником, производящим очень прочные и высокотехнологичные бронированные стёкла. Все ломали голову, и никто не мог понять, в чём же их секрет? Их в фабрику постоянно атаковали промышленные шпионы. Весь мир пытался выяснить, в чём же секрет этих бронированных стёкол. И никто не мог разгадать эту загадку. А как оказалось, по легенде фильма, директор завода каждый раз плевал в чан с расплавленным сырьём. Собственно это и было секретным ингредиентом и залогом прочности и качества этих стёкол. Глупость, конечно. В реальной жизни его слюна даже не долетела бы до содержимого котла, просто испарившись. Но такое вот фантастическое допущение. А у нас же здесь ситуация практически похожая. Смех, да и только!

Глава 17

Уроки не случившейся истории

После новостей о начале разработки ядерной бомбы, я ещё долго не мог прийти в себя, и сейчас ходил по кабинету, как заведённый. Затем вдруг поймал себя на очень важной мысли.

Даже сел в кресло, словно из меня будто воздух выпустили. А ведь сейчас очень важный переломный момент. Время идёт на дни, часы, а может и на месяцы, но это не важно. Итог-то ведь один.

В памяти стали всплывать события из моего времени. И то, что последовало за созданием ядерной бомбы. Это двух тысяч испытаний атомных бомб, из которых больше тысячи прошло только на территории Америки. Это отравленная радиацией Япония. Это огромное количество радиации, которая отравила воды Тихого океана совершенно бездумно. В том числе, просто потому, что люди не знали о вреде радиации.

И не стоит говорить, что русские здесь ни при чем. Мы тоже проводили испытания. А это ведь колоссальный вред не только природе, но и генофонду людей. Сколько людей погибло от лучевой болезни.?

В Америке ведь даже был так называемый атомный туризм, когда люди приезжали в районы полигонов и издалека наблюдали за взрывами и облучались. А потом умирали от лейкемии. И речь шла о сотнях тысяч человек.

Я слышал когда-то об одном интересном факте, что одно из последних испытаний особенно мощной ядерной бомбы унесли жизни экипажа морского японского корабля, который проплывал в двухстах километрах от эпицентра взрыва. И после этого они умерли