— Взяли! — скомандовал один из «кожаных» — тот, что покороче, и они дружно выдернули меня из бочки.

— Мужики — вы кто? — морщась спросил я и тут же с оханьем сложился пополам — затекшую поясницу пронзила острая боль.

— Красная армия, братишка, — серьезно сообщил тот, что покороче, и поинтересовался:

— Двигаться можешь?

— Можно попробовать, — простонал я, пытаясь выпрямиться. — Наручники сняли бы, а? Ключи вон у него, — я указал на Белого, — или у кого-то из его псов, что во дворе. Вы обыщите их…

— Некогда, — в один голос заявили «кожаные», а короткий добавил:

— Пока всех обыщешь… — И они потащили меня наверх, ухватив под мышки.

— В смысле, всех? — не врубился я. — Кого это всех?

— Щас увидишь, — коротко буркнул тот, что подлиннее. Двор бригадировой усадьбы был похож на небольшой забойный цех. Возле крыльца лежали с одинаковыми дырками во лбах двое «быков» Белого — те самые, что привезли меня накануне для расчета.

У ворот, завалившись вперехлест друг на друга, покоились привратные дядьки. «Мазда» Кротовского, с парой десятков пробоин в стеклах, стояла, сиротливо распахнув дверцы — из салона безжизненно вытарчивали три пары ног. Видимо, злосчастная «обысковая» группа. Мне показалось, что на лицах у всех покойников застыла печать безмерного удивления. Странно… Ребята, кое-что повидавшие, не раз бывавшие в передрягах… Наверно, «кожаные» действовали весьма неожиданно и профессионально.

— Это вы их? — поинтересовался у я влачивших меня налетчиков.

— Ну, — лаконично подтвердил тот, что повыше, не прекращая движения.

— У них у всех стволы были, — счел нужным прокомментировать короткий.

— Могли стрелять…

— Ясно, — пробормотал я, хотя ни хрена ясно не было. Кто? Откуда? Зачем? Черт-те что и сбоку бантик!

— Слышь, мужики! — внезапно спросил я, вспомнив мучившую меня мысль. — А на баксах краска водостойкая, нет?

«Кожаные» на секунду затормозили и озадаченно переглянулись.

— Не волнуйся, братишка, — успокаивающе пробормотал короткий и ласково потрепал меня по плечу, — мы тебя выле… эммм… реабилитируем!

За воротами, метрах в пятидесяти, стоял джип «Чероки» цвета спелой вишни. На правом переднем месте сидел, высунув ноги наружу, немолодой мужик — тоже в кожанке — и со скучающим видом почесывал антенной «мотороллы» правый висок. На коленях у мужика мирно покоился симпатичный «Кедр».[11]

— Все в норме, Федорыч, — доложил короткий, когда мы приблизились к машине. — Девять «двухсотых», «трехсотых» нет… — Он мотнул головой в мою сторону и негромко добавил:

— Только, по-моему, парнишка немного того… Гонит маленько.

— Ага, про краску водостойкую справляется, — подтвердил тот, что подлиннее, распахивая правую заднюю дверцу.

Изучающе посмотрев на меня, мужик едва заметно улыбнулся, зачем-то подмигнул мне и, приложив палец к губам, заметил:

— Ну нет, этот парень так просто с петель не съедет! Он не гонит. Он и не такое видал. Верно я говорю, Олежка?

Я замер, как парализованный, глупо разинул рот и во все глаза уставился на мужика с рацией. Нет, нет — я готов был голову отдать на отсечение, что раньше никогда его не видел! Что-что, а зрительная память у меня в полном ажуре. Но вот голос, голос… Пусть меня пристрелят на месте из противотанкового гранатомета, если этот голос не принадлежал полковнику Шведову!!!

…Жил-был Анатолий Петрович Шведов — хороший мужик, умница, отличный семьянин и полковник ФСБ. Надо заметить, совсем не кабинетный полковник: и жизнью сильно битый, и стреляный не раз, помотавшийся изрядно по стране и за ее пределами и так далее. Истинный патриот и мастер своего дела. Связей, порочащих его, не имел.

Вроде бы все в жизни у полковника получалось как надо: вырастил двух детей, выслужил хорошую квартиру почти что в центре первопрестольной, заимел приличную дачу, престижную иномарку, приобрел определенное положение в обществе и искреннее уважение как начальников, так и подчиненных… Ну, почти что полный набор, характерный для средней руки номенклатуры: осталось дотянуть пару лет до пенсии и можно на Клязьме с утра до вечера рыбалкой развлекаться.

Но вот однажды угораздило полковника в море ежедневно поступающих сведений отловить сногсшибательную — я бы даже сказал, сенсационную — информацию. Шведов — старый лис — сразу почуял, что тут жареным пахнет, и сделал охотничью стойку.

Возможно, все вышло бы иначе, доложи тогда он об этой информации начальству. Чего, казалось бы, проще: передал эстафету по инстанции, снизу вверх, отряхнул ладоши и ходи себе именинником — молодец, на старости лет бдительность проявил!

Но полковник и сам значился немалым начальником, самостоятельность имел и власть определенную. А потому решил перед пенсией схлопотать себе беспросветные погоны с большими звездами.

Подключив все имеющиеся в распоряжении силы и средства, полковник за рекордно короткий срок собрал материал, годный для того, чтобы упрятать с конфискацией и на долгие срока целую группу людей. Кое-кому по этому материалу маячили стопроцентные «вышаки» — больно уж дело серьезное вышло.

Речь шла о чеченской войне. Торговля оружием, наркотики, отмывание «черного нала», перераспределение инвестиций… Круто, да?! Полковник тогда тоже подумал, что круто, и даже заказал себе втихаря в ателье генеральский мундир. А на старом кителе на груди просверлил дырочку. И выкатил всю эту сенсационную информацию своему начальству в готовом к употреблению виде.

Ну, насчет дырочки — это понятно. А вот мундир полковник заказал зря. Погорячился маленько. Дело получилось стократ круче, чем хотелось бы.

Выяснилось вдруг, что от людишек, нечаянно попавших в поле зрения полковника, тянутся незримые нити наверх, куда даже смотреть страшно, голова кружится.

Получалось, что ежели эти людишки, угодив в пенаты, всем кагалом начнут прилежно «раскалываться», это повлечет за собой лавинообразный процесс, чреватый чудовищными по своим масштабам катаклизмами политического характера…

Нет, идиотом полковник не был. Заваривая всю эту кашу, он прекрасно понимал, что здорово рискует. Те, кто соприкасался с этой информацией, разрабатывали лишь отдельные элементы, выполняя распоряжения своего шефа. Никто из них понятия не имел об общей картине. Единственным обладателем полнообъемного материала был сам полковник. И, опираясь на это обстоятельство, он полагал, что мощный скачок вверх ему обеспечен при любом раскладе. Начнут дело раскручивать: полковник на коне, «гдлян-иванов» новоявленный! Пожелают дело замять, чтобы избежать громкого скандала, опять хорошо: полковнику нужно чем-то очень весомым рот заткнуть, чтобы молчал как рыба и был благодарен до гробовой доски. А он еще поторгуется, набивая себе цену, покочевряжится немного, чтобы потом с почетом капитулировать.