пытка кончится. – Он так приторно улыбается, словно выпрашивает плевок в свою цветущую физиономию.

О, нет-нет, вам меня не спровоцировать.

— Я привыкну, - отзываюсь я, мастерски изображая смирение.

Чтобы поспевать за ним, приходится выложиться на всю катушку. Уверена, он нарочно шагает вдвое быстрее обычного, чтобы в будущем у меня не возникало желания дерзить и делать вид, что не существует оплеухи, способной сбить меня с ног. Надо сказать, я действительно нахожусь на грани. Но, как говорил кто-то из древних умников: если нет сил идти к цели, можно к ней ползти. Или, на худой конец, лежать по направлению к ней. А раз я в состоянии пусть медленно, но передвигать своими бедными ногами, то и ныть нечего.

Судя по проделанному пути, мы уходим довольно далеко. Однажды даже спускаемся в сырое темное подземелье, полное летучих мышей и других летающих паразитов, которые мало того, что мерзко пищат, так еще и норовят укусить. Сначала я успешно от них отмахиваюсь, но чем темнее становится коридор, тем наглее и яростнее делаются их нападки. К счастью, мелкие гады кусают не только меня, но и моего провожатого, и когда их становится слишком много, он резко скидывает руку – и обращает в прах большую часть надоедливых мелких кровопийц. Без единого слова, без злости и намерения показать свое превосходство. Он просто смахивает их со своего пути, как опытная служка одним взмахом тряпки стирает пыль с целого комода. Как же я ненавижу его в этот момент, как же сильно восхищаюсь всеми, кто умеет вот так мастерски, будто играючи, обращать силу таума себе в помощь.

Из подземелья мы выходим в небольшой зал, а оттуда – в просторный холл, где на нас буквально набрасывается громкая группа студенток. Я узнаю их по форме, которую прекрасно помню на своей сестре: темно-красные с черной отделкой пиджаки поверх белоснежных блузок, юбки длиною до колен, остроносые ботинки на крохотных каблуках. Мне становится дурно, когда пытаюсь представить себя в таком же наряде. А еще, как бы странно это ни звучало, несмотря на моду последних лет, я ни разу в жизни не носила ничего короче щиколотки. О брюках, которые в Аринг-Холле также считаются частью формы, даже думать не хочется. Может быть, для студентов-помощников все более… прозаично? Для чего столько тонкостей тем, кто основную массу времени все равно проводит за чтением книг и шлифовкой навыка каллиграфии?

— Декан эрд’Инус! - Девчонка, на голове которой красуется, без преувеличений, целое произведение искусства, созданное из волос, заколок и лент, первой присаживается в почтительном реверансе.

Остальные тут же следуют ее примеру.

От моих глаз не скрывается румянец, который, подобно заразе, растекается по их припудренным щекам. Ну да, как же, знакомая песня: красивый, в самом соку декан – и половозрелые студентки. Уверена, эрд’Инус не последний, кто пользуется успехом у слабого пола, равно как и у студентов-парней есть парочка своих любимиц среди особо «стервозных» преподавательниц.

Тем временем декан лениво поднимает руку, указательным пальцем с длинным черным ногтем чертит в воздухе непонятную фигуру, которая тут же наливается черным маслянистым дымом. Оказывается, это всего лишь циферблат часов. Вторая пара стрелок на среднем круге указывает на половину шестого утра. Догадываетесь, о чем я думаю в этот момент? Точно не о том, почему в такую раннюю пору студентки не лежат в своих постелях, а шляются по академии, да еще недвусмысленно размалеванные и напомаженные. Наверняка пробирались в свои комнаты с затянувшейся гулянки - страшно незаконной и страшно веселой. Меня смущает лишь их наряд. Почему форма? Почему не какая-нибудь выходная одежда? Или в стенах Аринг-Холла она запрещена? Тэона об этом ничего не говорила.

Впрочем, плевать на одежду. Сейчас меня не на шутку пугает перспектива отправиться на первую лекцию и позорно там задрыхнуть. Для благородной эстрани наверняка сделали бы исключение в виде пары часов дополнительного сна, но Безымянной лучше не рассчитывать на поблажки.

— Студентка эрд’Стиана. - Декан нарочно растягивает ее имя и подается вперед. С моего ракурса выглядит это почти… неприлично. - Не могла бы ты объяснить, почему в пять тридцать два утра ты не находишься у себя в постели?

Ох, слышали бы вы этот голос. Даже мне, небольшому знатоку флирта, слышна эта плохо прикрытая нота сладости. Он как будто делает вынужденную работу, хотя на самом деле только и ждет, когда ему предоставят веский повод для оправдания поздних гулянок.

— Мы занимались… историей, декан, - не тушуется девчонка, смирено заглядывая ему в глаза и хлопая ресницами. На вид ей определенно больше моих семнадцати. Скорее всего, третьекурсница. А судя по обворожительной улыбке и блеску в глазах – так и с четвертого.

— У нас завтра сдача у профессора Салед, - пищит из-за ее плеча какая-то невыразительная маломерка, по количеству веснушек на физиономии сильно похожая на одну из моих несостоявшихся своячениц.

Подружки хором на нее шикают, и веснушчатое недоразумение ныряет обратно в свое болото. Похоже, у красотки, принявшей удар на себя, негласные особенные права, в том числе - право кокетничать с молодым деканом.

Эрд’Инус продолжал буравить красотку взглядом, явно дожидаясь ее варианта отговорки.

Взошедшие, дайте мне терпения! Только не говорите, что вы будете тут миловаться за счет моего личного времени, которое я планировала потратить на сон. Как же права была Кианэт эрд’Морна, когда говорила, что лишь в принятии себя новой мое спасение. Я, как заведенная, твержу себе, что ничего же сложного от меня все равно не требуется - нужно просто молча слушать и терпеть, пока очередь дойдет до меня. Терпеть… Проблема в том, что мне смертельно хочется в туалет. Настолько, что готова надуть прямо здесь, не сходя с места.

— Мы занимались, декан, - сладко щебечет красотка, - обложились книгами и не заметили, как быстро пролетело время. История культа Бескровных такая интересная.

Ох, Взошедшие, даже фонарный столб соврал бы лучше. Нехорошо делать выводы по первому мнению, но меня оправдывает слабость, голод, эмоциональное бессилие и естественная природная нужда, которая заставляет буквально топтаться на месте, создавая вокруг себя «гранитную шумиху». Мои внутренние демоны в считанные мгновения изготавливают ванильный ярлык с карамельной надписью «Пустышка без мозгов» и под рваную какофонию приколачивают его в самый центр ее лба. Мне даже почти удается справиться с раздражением, если бы не любопытные носы из свиты красотки. Та из девчонок, что покрасивее веснушчатой, но все еще недостаточно хороша на фоне Королевы, увидев мое клеймо,